Город драконов. Книга седьмая - Елена Звездная
– Как же ты распутала все это? – едва я завершила, спросил папа.
– С трудом, – не стала скрывать я. – С упорством и решимостью, что достались мне от тебя, папа. С готовностью бороться за свое до конца, которое досталось мне от тебя, мама.
И впервые за этот долгий полный болезненных воспоминаний вечер, в наших сердцах потеплело. Я улыбнулась родителям, движением руки зажгла огонь в камине, затем так же легко все светильники.
– Бель, это… невероятно! – воскликнула мама, которая еще помнила, как на первом курсе я с огромным трудом и после неистовых усилий могла лишь заставить загореться всего одну свечу.
– Это не моя магия, – была вынуждена признаться я. – Лорд Арнел, – я несколько сконфуженно пожала плечами, – не умеет производить впечатления с первого знакомства.
– Как, впрочем, и со второго, – с негодованием заметила мама.
Я улыбнулась, не став сообщать, что с третьего знакомства лорд Арнел имеет привычку одаривать насильственными поцелуями, а после негодовать по поводу приступа тошноты им вызванного, но у этого дракона, помимо некоторых недостатков, имелись и несомненные достоинства.
– Именно лорд Арнел в свое время помог юному герцогу Клеймору в одиннадцать лет вызвать на дуэль Барти Уотторна. Адриан оказался достаточно чутким и небезучастным, чтобы выслушать просьбу гордого мальчика и помочь ему. Его друг, лорд Давернетти, который не умеет произвести приятного впечатления даже с двадцатой встречи, навел справки и выяснил, что Барти Уотторн вовсе не слеп на левый глаз. Адриан учел это при тренировках герцога Клеймора. Итог вам известен.
– Барти Уотторн был застрелен за несколько дней до заключения вашей помолвки, – вспомнил папа.
– В день похорон Уотторна герцог Клеймор прислал мне рождественскую открытку со словами «И пусть более ни одно Рождество не огорчит вас», – призналась я.
Дальнейших слов не потребовалось.
– Замечательный юноша, – произнес отец, но в этой фразе отчетливо прозвучало «он сумел сделать то, на что не решился я».
Что ж, я перешла к железным аргументам.
– Если бы профессор Стентон не обучил меня, и не погиб, стремясь сохранить факт моих навыков и знаний, герцог Карио захватил бы власть над драконами и направил бы мощь крылатого народа на уничтожение человечества. Я не знаю, мог ли ты, папа, что-либо изменить в моей судьбе, но существует большая вероятность того, что как миссис Жорж Доннер я погибла бы в течение этого года, и скорбеть обо мне было бы совершенно некому.
– По причине? – спросила мама.
– По причине того, что скорбеть было бы некому в самом прямом смысле данного выражения. Никого из нас, наших близких и знакомых не осталось бы в живых.
И это была та чудовищная правда, познать и осознать которую оказалось неимоверно тяжело.
– О, Бель! – потрясенно выдохнула мама.
– Анабель, – прервал ее папа, – несмотря ни на что, и, невзирая на ситуацию, как твой отец я должен знать точно – твое согласие на брак с лордом Арнелом является добровольным, или же это вынужденная мера?
Пребывая в объятиях мамы, и чувствуя себя столь морально опустошенной этим открывшим чудовищные страдания моих родителей разговором, я хотела было ответить, как вдруг жуткая черная пелена накатила, вырывая из уюта родительского присутствия и убежденности в том, что все беды остались позади.
Именно в этот момент я ощутила опасность!
– Кристиан!
Почти ослепленная, я вскочила с дивана, столь теплого, роняя пледы и падая следом на холодный пол, чтобы воззвать уже с применением всех своих возможностей.
«КРИСТИАН!!!»
«Бель, соскучилась, малыш?» – невозмутимо и несколько иронично поинтересовался старший следователь.
– Да к дьяволу ваши шутки, Давернетти! Где-то возле вас Зверь только что активировал «Gehйnnam»!
И я отчетливо увидела, как в кабинете императора подскочил с кресла, роняя вечернюю газету, главный полицейский Города Драконов. Напротив него поднял голову от бумаг усталый и измотанный последними событиями император Эдуард Четвертый. Несколько его секретарей в черной жесткой униформе так же обратили внимание на странное поведение дракона.
Но весь ужас был в том, что ни я, ни Давернетти не обладали способностью уничтожения заклинания адского пламени. И как в кошмарном сне я увидела медленно проступающие в метре над головой императора призрачно огненные часы, начавшие отсчитывать последние секунды до активации.
«Черт, Бель»… – растерянно выдохнул Кристиан.
И у меня не оставалось другого выбора.
– Rigescuntindutae!
И адское пламя, несомненно, уничтожившее бы императора в течение последующих нескольких секунд, полыхнуло, переливаясь мощью, и застыло все теми же призрачными часами, вот только на сей раз эти часы были в несколько раз больше тех, с помощью коих Лаура Энсан некогда пыталась уничтожить сваху миссис Томпсон.
«Бель… Дьявол, Бель, держись!» – простонал лорд Давернетти, стремительно обращаясь в дракона.
– Я… держусь. Никто не должен увидеть, Кристиан, никто!
Потому что я весьма четко осознала, по какой причине против императора обратили именно «Gehйnnam». Опасность была не только в заклинании, в свое время меня привела в ужас та легкость, с которой лорд Арнел уничтожил адское пламя – ему хватило касания. Всего лишь касания. «Gehйnnam» же не способен даже лишь ослабить император Эдуард, и это при наличии у него неимоверного четырнадцатого уровня силы.
Синее сияние охватило меня, срываясь с каждой каплей крови, и падающей на пол, словно горящий спирт. Я ощущала попытки мамы докричаться до меня, ощущала волнение отца, но всеми мыслями находилась сейчас не здесь.
«Gehйnnam» – мог уничтожить императора Эдуарда.
«Gehйnnam» – мог придать огласке истинный уровень силы лорда Арнела, а для драконов это станет приговором.
Но «Gehйnnam» так же мог убить меня, а без моих знаний драконов вместо трансформации могла ожидать мутация, с которой в свое время столкнулся лорд Бастуа.
Один удар способный поразить сразу три цели! Великолепный расчет!
О, Зверь, мои овации!
И вдруг я поняла, что что-то идет не так. Я отчетливо видела суету, возникшую в кабинете императора, лорда Давернетти, обратившегося в дракона и пытающегося уволочь самого Эдуарда, который, используя всю свою магию, пытался защитить от огня несомненно важные и значимые документы, но… Каким же образом тогда я вижу чудовищные призрачные часы застывшего «Gehйnnam»?
И тут меня оглушил рев Давернетти:
– Гордан, соберись!
Господь милосердный, кажется, я все поняла!
Кто-то вышиб входную дверь в дом, следом послышались быстрые шаги, и