Божественные истории - Эйми Картер
‒ Спасибо, ‒ пробормотала я, сверля взглядом сестру. Она знала, как я отношусь к Зевсу. Подбадривать его таким образом ухаживать за мной было жестоко не только по отношению к нему, но и ко мне.
Собрание началось. Обсуждали какие-то нейтральные вещи, которые не вызывали бурных обсуждений. Посейдон и Зевс рассказывали о своих успехах, как им удаётся защищать своих подданных от опасностей и учить их заботиться о себе теперь, когда титаны больше им не угроза. Мои сёстры в ответ поделились тем, что нам удалось найти на земле. Я сидела молча и смотрела на пустой трон Аида. Его царство самое большое из всех ‒ конечно, после войны у него там много дел.
Но он обязательно придёт в следующий раз. Он не нарушит своё обещание. Только не то, которое дал мне.
* * *
Аид не пришёл не в следующий раз, ни в третий, ни в четвёртый. В конце концов спустя почти год после окончания войны его трон убрали вовсе.
‒ Аид реши стать почётным членом совета, ‒ объявил в тот день Зевс. ‒ Он будет присоединяться к нам, только для решения самых важных дел, в остальных случаях он полагается на наше решение в отношении всего, что находится за пределами его владений.
Другими словами, он отделился от нас, нарушил единство богов. Боль пронзила меня, горячая и неуёмная. Я быстро заморгала, чтобы не выдать свою реакцию.
Ладно. Если он считает, что мы того не стоим… что я того не стою… да будет так. Он нам не нужен. Мне он не нужен.
Но это ведь неправда. Пустота в груди там, где была надежда на счастливую жизнь, теперь пожирает меня изнутри. Он олицетворял собой всё, чего я хотела: уважения, сострадания, честности и зрелости ‒ того, чего о Зевсу можно только мечтать. Возможность жить с тем, кто считает меня равной. И одним-единственным решением он разрушил все эти надежды.
Как только собрание окончилось, я сбежала на землю. Стояло лето, и лес изобиловал яркими красками: зелёные листья, красные и сиреневые цветы, голубое небо и коричневая земля ‒ всё это могло бы показаться мне прекрасным, но я была ослеплена предательством Аида.
Я села на берегу озера и заплакала. Мой плач эхом разносился по лесу, но я была совершенно одна. Всегда одна. Сёстры были довольны тем, что им досталось. Каждый брат получил своё царство. Когда же я получу свой шанс на счастье? Когда же я начну жить так, как хочу?
Мы начали войну с титанами не только для того, чтобы спасти человечество. Мы также боролись, чтобы спасти самих себя. Я сражалась за свою свободу, но зачем она мне, если в одинокой жизни нет никакой радости? Я хотела разделить эту вечность с кем-то, создать узы на основе уважения и верности, чтобы знать, что для кого-то в этом мире я и есть целый мир. Но теперь у меня этого не будет. Я не могу быть с тем, кто был бы равен мне. Я никогда не выберу того, для кого я буду значить меньше. Аид был моей единственной надеждой.
Жалобный писк привлёк моё внимание, и я перестала плакать. В нескольких шагах от меня распласталась на земле крошечный птенчик размером не больше жёлудя. Его крылышко было неестественно изогнуто, и он звал на помощь.
‒ Бедняга, ‒ я осторожно взяла его в ладонь и погладила по спине. Если не считать павлина ‒ моего вечного спутника на Олимпе, ‒то это самое нежное создание, которое я когда-либо видела.
Я коснулась сломанного крыла, собираясь исцелить его. Кости легко встали на место, и птенец выпрямился. Казалось, он не мог поверить, что крыло снова в порядке, ‒ он продолжал прижимать его к себе, пока расправлял второе, будто бы готовясь взлететь. Но вместо полёта остался сидеть на моей ладони и наклонил голову вбок, чирикнув мне ещё раз.
Несмотря на разбитое сердце, я улыбнулась.
‒ Ты снова можешь летать. Тебе не обязательно оставаться со мной.
Он перепрыгнул с моей ладони на кончики пальцев и, наконец, распростёр оба крыла. Когда он взлетел, я ощутила уже знакомую боль в груди, и это только вызвало новую волну слёз. Рано или поздно меня покидают все.
Но пока я думала об этом, нечто лёгкое, как пёрышко, коснулось моего плеча, и птенец защебетал у меня под ухом. Я вытерла щёки.
‒ Ты вернулся, ‒ заплаканным голосом произнесла я.
Новое щебетание, и потом он зацепил клювиком прядку моих волос. Я выдавила слабую улыбку.
‒ На твоём месте я бы не стала кушать волосы. Давай найдём тебе какие-нибудь зёрнышки.
Мы с птенцом провели вместе остаток дня, гуляя по лесу вокруг озера, пока я пыталась выбрать ему новый дом. Но как бы я ни вглядывалась, среди многочисленных веток так и не увидела ни одного гнезда. Он же совсем ещё малыш и не мог жить сам по себе, но не было слышно ни его мамы, ни других птенцов. Видимо, его всё-таки бросили.
‒ Мы с тобой не такие уж разные, ‒ сказала я, держа его на указательном пальце. Мы сидели на камне, греясь в лучах послеполуденного солнца. ‒ Я тоже сама по себе.
Он вопросительно чирикнул, будто понимал слова. Хотя может и понимал.
‒ Мой брат… мой друг… он тоже меня бросил, ‒ глупо разговаривать с птицей, изливать ей душу, но у меня больше никого не было. ‒ Он обещал прийти ко мне, но уже прошёл год. Не так много для бессмертных, хотя ты наверняка считаешь иначе, но всё равно больно.
Рядом зашелестели листья, птенец перепрыгнул с одного моего пальца на другой. Он прекрасно знал, что может летать, но оставался. И осознание этого исцеляло моё сердце. Ну хоть кто-то выбрал остаться со мной.
‒ Мой брат ‒ другой брат ‒ хочет жениться на мне, ‒ рассказала я. Птенец снова наклонил голову, и я улыбнулась. ‒ Он повелитель неба ‒ твой король, даже если ты об этом не знаешь. Знаешь, поначалу
