Хроники Драконьей империи. 2. Не единственная (СИ) - Углицкая Алина

Первая реакция – закрыться. Но я усилием воли подавляю ее.

Второй рукой Дарион касается моих волос. Запускает в них пальцы. Сжимает так, что я невольно откидываю голову еще дальше. Затем наклоняется и проводит носом по моей шее, шумно вдыхая.

– Определенно у тебя новые духи, Анабель, – бормочет странным сиплым голосом.

Я вся сжимаюсь. Там, где его дыхание коснулось меня, по телу бегут мурашки.

От него пахнет чем-то терпким, мужским. Пугающим. Пахнет силой и властью. Этот запах, как черный бархат, окутывает меня с головой, стоит Дариону коснуться моей щеки.

Его ладонь холодна как лед, а дыхание очень горячее. Такое горячее, что мне хочется отползти. И я отползла бы, если бы не почувствовала, что пальцы в моих волосах сжались сильнее.

– Чш-ш-ш, – голос Дариона опускается до хриплого шепота. – Не спеши. Дай я тебя рассмотрю.

От его тона у меня по спине ползет холодок.

Легонько – всего лишь костяшками пальцев – он гладит мою щеку. Я закрываю глаза. Чувствую, как глаза обжигают слезинки.

Будь что будет.

Мужские пальцы медленно опускаются вниз, обрисовывая линию челюсти, касаются губ и дальше по шее – к груди.

У меня внутри все покрывается изморозью. Оцепенев, чувствую, как Дарион кладет руку на обнаженную кожу декольте. Его ладонь опускается ниже, под ткань пеньюара. Теперь между мной и этой ладонью только кружево сорочки.

До боли закусываю губу.

Не кричать! Не кричать!

Мужская ладонь обхватывает мою грудь. Легонько сжимает.

– Ты всегда была покладистой, Ани, – сквозь грохот крови в ушах слышу, как Дарион бормочет мне в шею, – будь покладистой и сейчас. Еще один раз ничего не изменит. Я устал от пустых надежд.

Ладонь разжимается.

Дарион убирает руки и отстраняется от меня.

Судорожно выдыхаю.

– Иди спать, – говорит он, глядя на меня то ли с жалостью, то ли с презрением. – Не нужно так унижаться передо мной. Ты же все еще льера.

Глава 3

Фурией влетаю в свою спальню.

– Госпожа…

– Не сейчас!

Перед глазами мелькает испуганное лицо Рилии, но я машинально отмахиваюсь от нее. Мне плохо. Так плохо, что в эту минуту я ненавижу весь мир.

Только что мне пришлось пережить самое большое унижение за всю мою жизнь. Я пришла к чужому мужчине, предложила ему себя…

А он отказал.

Даже не знаю, что было бы хуже: возьми он меня прямо там, на столе, или то, что случилось.

В любом случае, мне нужно побыть одной. Успокоиться. Обдумать случившееся. Сделать выводы и решить, как действовать дальше.

Захлопнув за Рилией дверь, я падаю на кровать. Зарываюсь лицом в подушку. И снова что-то ноет в груди.

Перевернувшись на спину, тру больное место, но оно продолжает болеть.

Да что это, черт возьми?!

Запускаю руку под ткань пеньюара, под ткань сорочки… Аккуратно ощупываю кожу. Мне кажется, будто я чувствую под пальцами тонкие линии.

Что это может быть?

Поднимаюсь, распахиваю пеньюар и спускаю сорочку с плеч. Отражение в зеркале делает то же самое.

Я застываю.

В центре моей груди слабо мерцает какой-то рисунок. Круг, вписанная в него восьмиконечная звезда, непонятные символы…

Так вот какая ты, магическая печать!

По мере того, как я успокаиваюсь и начинаю разглядывать ее с интересом, она тоже бледнеет, сливается с кожей и вообще исчезает. Боль уменьшается, но все еще не дает о себе забыть.

Значит, у Анабель, если она не обманула, точно такая же печать. Нужно узнать о ней побольше. Только как это сделать, не вызывая ни у кого подозрений?

В старших классах я подсела на женское фэнтези. Каюсь, был такой постыдный период в моей жизни, когда драконы и попаданки занимали меня куда больше, чем подготовка к экзаменам. И сейчас вдруг вспомнились давно забытые книги.

Вот уж не думала, что однажды сама стану «попаданкой», и тем более не думала, что придется использовать женское чтиво как инструкцию по выживанию!

Меня пробирает легкий смешок. Я начинаю тихонько хихикать.

Постепенно смех становится громче. Я зажимаю руками рот. Почти без сил опускаюсь на пол и продолжаю давиться смехом.

Это истерика. Это пройдет. Главное, чтобы никто ничего не услышал.

***

А ночью мне снится сын.

Яркое ультрамариновое небо, лазурные воды, что набегают на золотистый песок, пальмы вдоль кромки пляжа и белые запятые парусов на горизонте. Я чувствую тепло солнечных лучей, легкий бриз и даже горьковато-соленый запах моря. И слышу радостный смех ребенка.

Оглядываюсь вокруг. Мой сон будто сошел с рекламных буклетов турагентства. Но все его великолепие меркнет, когда вижу сына.

Артем стоит по щиколотку в воде – с голой попкой, в панамке – и заливисто хохочет.

– Темка! – ахаю я, не веря своим глазам.

А он, всплеснув руками, бежит ко мне по воде. За ним вздымаются тучи брызг и сверкают на солнце.

Я уже собираюсь встать и поймать его, как вдруг понимаю, что все это время меня обнимала мужская рука! Во сне я не вижу лица мужчины, но мой взгляд цепляется за белую рубашку, закатанные рукава, крепкие руки…

Павел? Это он?

Я хочу увидеть его глаза – и не могу. Сон не хочет мне подчиняться. Но от мужчины исходит волна тепла и надежности.

Я смиряюсь и просто шепчу:

– Как хорошо, что ты тоже здесь!

Склоняю голову ему на плечо, и объятие становится крепче.

Потом мы вместе строим замок из песка. Темка смеется, бегает вдоль воды с игрушечным ведерком, топочет ножками, оставляет следы на влажном песке.

Я не могу насытиться его видом.

Меня обнимают надежные руки, прижимают к твердому телу. В шепоте ветра и шорохе волн я слышу уверенный голос:

– Ничего не бойся, теперь я с тобой.

Я тянусь навстречу этому голосу, навстречу этим рукам, и вдруг… картинка меняется. Небо, солнце и пляж отдаляются, покрываются серым налетом, и сквозь них проступают совсем другие очертания.

Меня кто-то трясет.

– Да очнись ты уже! – слышу над головой раздраженное шипение.

Открываю глаза. И обнаруживаю себя сидящей в знакомой комнате, за знакомым столом.

– Ты?! – вскрикиваю, увидев свою мучительницу.

– Я! – зло ухмыляется Анабель. – А ты рассчитывала на кого-то еще?

– Что я здесь делаю? – игнорирую ее тон.

– Нет, это ты мне скажи. Какого гхарра ты творишь? Дарион был почти готов согласиться, почему ты позволила ему отпустить тебя?!

Смотрю на нее в немом изумлении.

– То есть… по-твоему, я должна была в первый же день прыгнуть в койку к твоему мужу?

– Это все, что от тебя требовалось! Провести с ним ночь! Молча! Не раскрывая рта! Просто лечь, раздвинуть ноги и немного постонать, чтобы ему приятнее было.

– И все? – недоверчиво хмурюсь.

Странные, конечно, у Анабель понятия о супружеском долге.

– Ну, не совсем, – уныло признается она. – Может, и несколько ночей, пока не зачнешь.

– Он же твой муж! Тебе самой не противно об этом думать?

Она на миг меняется в лице, но тут же берет себя в руки:

– Он же не знает, что это не я! Так что за измену не считается. И вообще, речь сейчас не об этом.

– А о чем?

Анабель швыряет на стол какой-то листок:

– Через несколько дней он уедет в приграничную крепость. И если ты не соблазнишь его до отъезда, то, скорее всего, уже не успеешь до Бала Невест! Он просто оставит тебя в Лемминкейре!

– И?

– Планы меняются. Я думала, что ты все сделаешь быстро, но теперь тебе придется задержаться в замке подольше. Не забывай, магический договор невозможно расторгнуть. Ты должна сделать то, на что подписалась.

Беру листок, разглядываю закорючки и понимаю, что страх куда-то исчез. Раздражение тоже. Я абсолютно спокойна и сосредоточена. У меня появилась цель. А в голове все еще шепчет эхо: ничего не бойся, теперь я с тобой.

Ты прав, кем бы ты ни был. Я не боюсь.

– Давай еще раз, сначала, – произношу, откладывая записку, и поднимаю на Анабель внимательный взгляд. – Что такое Ламаррия? Что такое Бал Невест? И что такое этот твой Лемминкейр?