Няня поневоле (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

Надеваю одно из тех гладких и унылых платьев, что так нравятся моему мужу. Заплетаю волосы в ненавистную дульку и, положив в необъятный шопер вещи, документы и деньги, направляюсь к выходу. На минуту замираю в нерешительности и, вернувшись обратно в гардеробную, выуживаю с полки небольшую кожаную сумочку. Кладу ее на самое дно и с легким сердцем хромаю к выходу.

— Ты уже собралась? Едем, — улыбается мне золовка. Тихая покладистая баба лет пятидесяти, выполняющая у Шмелева роль прислуги по особым поручениям. Марина так же, как и брат, тонка в кости. Носит длинные юбки в пол и распущенные волосы, выкрашенные в ужасный рыжий. Личная жизнь у золовки не сложилась, что не мудрено с таким-то братом.

— Где твоя Тамара? — огладывается по сторонам Марина и, как только охранница появляется, идет вперед.

А я, облокотившись на крепкую руку своего телохранителя, ползу со скоростью черепахи.

Тише едешь, дальше будешь. Мой случай.

В машине, отвернувшись к окну, прикидываю план побега, но я до последнего не верю в удачу.

«Главное, избавиться от телефона и сумки. И незаметно выбраться из медицинского центра. А потом… Как будет угодно госпоже Фортуне, — думаю я, рассматривая мелькающие за окном соседские коттеджи и озерцо невдалеке от дороги. А когда взгляд лишь на минуту задерживается на пункте охраны на выезде из поселка, я нутром понимаю, что больше никогда не вернусь сюда.

Никогда! Никогда!

В центре всегда толчея и очереди в регистратуру. Но на входе меня встречает девица из ВИП-отдела и сразу без промедления ведет в кабинет врача. Сама экзекуция много времени не занимает. Немного ноет низ живота, и трус, давным-давно поселившийся в моей душе, предлагает вернуться в дом Шмелева. Отлежаться… подумать…

— Где ты еще такого мужика найдешь? — спрашивает меня дрожащая тварь, окопавшаяся в спинном мозге.

— Лучше жить одной, чем с таким уродом, — пресекает глупые разглагольствования здравый смысл. — Лови момент, Полька!

«Я не оплошаю, — говорю самой себе. — Но рисковать впустую точно не буду. Как карты лягут…»

Видимо, когда я выхожу из кабинета, госпожа Удача поворачивается ко мне личиком. Тамара сидит в сторонке и что-то читает в телефоне. А Марины поблизости вообще нет. Мельком гляжу на Тамару и быстро сворачиваю в другой коридорчик. Потом проскакиваю еще один и, оказавшись около туалета, быстро захожу внутрь. В маленьком узком помещении переодеваюсь в джинсы и майку, а платье прячу в баул. Просто так выкинуть сумку от Фурлы рука не поднимается. Ее можно Потом продам. Но оранжевый цвет бросается в глаза. А значит, меня можно обнаружить. Вытряхиваю все содержимое на пол и выворачиваю сумку наизнанку. Обычная серая кожа, ничем не примечательные карманы. Вот только фирменный медальон в углу сообщает об изнаночной стороне. Но многие люди и понятия не имеют, что настоящая брендовая вещь имеет внутри маленький жетон с порядковым номером.

Но сейчас мне до этого нет никакого дела. Выхожу из туалета и осторожно оглядываюсь по сторонам. Все коридоры заполнены пациентами, и очень легко затеряться в толпе.

«Боженька, пронеси!» — шепчу беззвучно. Бегом спускаюсь по лестнице и останавливаюсь в нерешительности около перехода в главное здание. Если пойти обычной дорожкой, то выход только один, и именно около него стоит машина Шмелева, а рядом пасется моя основная охрана. Мимо этих точно не пройти. Бультерьеры, блин!

А вот если спуститься ниже, я попаду в детское отделение, а оттуда выйду на соседнюю улицу. Сяду в трамвай, доеду до вокзала. А оттуда на шаттле в аэропорт.

«Отличный план, — говорю самой себе и, отодвинув загородку со знаком «стоп», спускаюсь вниз.

Этот вход в детское отделение — служебный. Обычно пациенты заходят с другой стороны. И если мне повезет…

— Здесь прохода нет, — останавливает меня толстая медсестра и машет похожим на сардельку пальцем.

Я останавливаюсь как вкопанная. Наверное, нужно было бежать через главный вход. Может, и удалось бы проскользнуть мимо людей Шмелева.

— Гавриловна, пропусти, умоляю, — шепчу я, узнав в строгой бабке свою давнюю коллегу.

— Ой, Полька, ты? — всплескивает она руками. — Я же тебя сто лет не видела. Говорят, что ты за богатого старика вышла.

— Вышла, Гавриловна, вышла, — причитаю я. — А теперь сбежать хочу. Пропусти меня, пока не хватились.

— Накушалась сладкой жизни, — понимающе кивает старуха и, схватив меня за руку, тянет в другую сторону. — Я сейчас с нашим водителем поговорю. Он тебя до вокзала подбросит. Все равно ему ехать мимо. Только белый халат накинь, чтоб не мелькать перед камерами…

Примерно через час, оказавшись в шаттле, я понимаю, как мне повезло. И когда электричка трогается, покупаю билет до Стамбула. Почему именно туда? Самый ближайший рейс. И от Турецких авиалиний Шмелев вряд ли добьется ответа.

Потом решу, куда дальше. Сейчас главное убраться по добру по здорову.

— Подальше-подальше, — стучат колеса.

— Беги, не оглядывайся, — трепыхается сердце.

— Ты где, котенок? — приходит сообщение от мужа. — Тамара тебя что-то потеряла.

— Я в туалете, — пишу, не задумываясь о последствиях. — Скрутило сильно. Видимо, за завтраком семга была несвежая.

— На каком этаже?

— На третьем.

— Какого тебя туда занесло?

— На четвертом было занято.

— Ладно, я уже в самолете, — пишет муж и отправляет мне смайлик с нимбом на башке. — Никуда не отходи. Стой, где стоишь. Сейчас Тамара и Марина тебя найдут. Они с ног сбились. Две идиотки.

— Хорошо, Федор Ильич, — искренне заверяю я. И выкинув в аэропорту айфон, подаренный мне Шмелевым, достаю из-под подкладки новый телефон с купленной на имя сестры симкой.

До последнего оглядываюсь по сторонам, опасаясь людей Шмелева или его самого. Но самолет дорогого мужа, судя по табло, уже вылетел в Цюрих. А мой, до Стамбула, взмоет в небо через каких-то сорок минут.

«Боженька, пронеси! — умоляю я, входя в туалет. Здесь уж точно невозможно напороться на охрану Федора. И когда я самой последней прохожу на посадку, с души обрывается камень. Здоровый такой булыжник.

Я свободна! Свободна-а!

Самолет набирает высоту, а я смотрю на удаляющиеся дома и дороги, на поля, больше напоминающие зеленые и желтые квадратики.

«Удрала, — поет душа. — Как быстро меня найдет муж? — задумываюсь лишь на минуту. — То, что Шмелев меня когда-нибудь вычислит, я ни на минуту не сомневаюсь. Но время — деньги. Главное выиграть месяц-другой, найти нормального адвоката и подать на развод. Сама процедура не хитрая. Вот только удастся ли мне развестись с мужем, или Федор Ильич, подкупив судей, снова запрет меня в своем доме и после показательной экзекуции приступит к воплощению в жизнь своих великих планов?

Под гул двигателей я вспоминаю тот день перед самым Новым годом, когда уже почти на выходе из роддома меня догоняет Светка Слепцова.

— Ковалева, ты домой? — кричит она, зычным голосом останавливая меня в предбаннике.

— Ага, — киваю я, радуясь, что смена закончилась.

— Сгоняй в лабораторию, Поль, — просит меня Светка, протягивая пробирку. — Анализ крови по цито. Там у роженицы кровопотеря. Нужно срочно…

— У нас всегда все срочно, — бурчу я и, кинув сумку на подоконник, на всех парах несусь через больничный скверик в лабораторию. Еще и пробирку впереди держу, как эстафетную палочку.

Я не сразу понимаю, что случилось, когда меня в бок ударяет тяжелый бампер Рэндж Ровера и дикая боль пронзает бедро. Меня заносит сначала на капот, а потом на асфальт. Разбивается пробирка, заливая кровью мое пальто.

— Смотри, куда прешь, — орет на меня выскочивший из-за руля водитель. — Тут до роддома уже близко, Федор Ильич, — мрачно сообщает вышедшему следом пассажиру. — Вы пока Настену заберете, я тут разрулю.

— Не пори ерунду, Миша, — тихим голосом обрывает его шеф. По всему видно, что первый — нахал в стеганой куртке — водитель, а второй — в кашемировом пальто на распашку — его начальник. — Моих дочь и внука есть кому и без меня встретить. А мы должны оказать помощь девушке, — заявляет он, наклоняясь ко мне. — Что же ты так, котенок? Не смотришь, куда бежишь.