Мельничиха из Тихого Омута (СИ) - Лакомка Ната

- Не потерял, - он поставил пустое блюдце и положил ложку. - Я нарочно заехал к вам. Хотел кое о чем спросить.

- Она чуть не утонула, - хмуро заявила Жонкелия, не поднимая глаз от тарелки. - Оставьте вопросы на завтра.

- Не волнуйтесь, надолго не задержу, - голос судьи опять стал бархатисто-мягким, и ничего хорошего этого не обещало. - Мамаша, оставьте нас, будьте добры. Хочу поговорить с хозяйкой наедине.

Наедине! Я чуть не уронила ложку. Не желала я говорить с ним наедине!

- Дайте ей отдохнуть... - забубнила старуха, но судья решительно прервал её.

- Сходите в огород, мамаша, - сказал он тем же тоном, каким я предлагала его выпроводить.

- Проверьте, как репа растет. Или боитесь, что ваша невестка расскажет что-то лишнее?

Жонкелия со стуком поставила блюдце на лавку, тяжело поднялась и пошла к выходу, предоставив мне выплывать самой.

Мне стало холодно, хотя от печки тянуло жаром. Отказаться? Упасть в обморок? Убежать и спрятаться?.. Но я продолжала сидеть, спрятав босые ноги под подол платья. Судья подкинул в печь ещё пару поленьев, дожидаясь, когда мамаша Жонкелия уйдет подальше, а потом произнес:

- Не хотите рассказать мне правду?

Глава 2. Мельник Бриско и его курочки

Какую правду? Что я - не Эдит? Или есть ещё какая-то правда, связанная с покойницей? И что же мне ответить? Или не отвечать?..

- Какую правду? - спросила я, прикинувшись наивняшкой. - Господин судья, я ничего не скрываю.

- Вам кто-то угрожает? - он посмотрел на меня в упор.

Глаза черные, темные, как у цыгана. Я утонула в них почище чем в озере Ллин Пвилл. Ресницы были длинными и пушистыми, как у девушки, и я совсем некстати вспомнила старинную валлийскую загадку про такие глаза и ресницы: вокруг озера камыш растет.

Ой! Ну дались мне эти озера!..

- Никто не угрожает, - заверила я судью совершенно искренне. Мне ведь никто не угрожал. А что касается Эдит...

- В прошлый раз я предупреждал вас, что молчать может быть опасно, - судья сел на лавку рядом со мной, оперевшись локтем о колено и заглядывая мне в лицо. - Не глупите. Я ни на полслова не поверил в сегодняшнюю историю. Доверьтесь мне, я помогу. Если вы знаете что-то об убийстве вашего мужа, то самое время рассказать. Потом может быть поздно.

- Почему вы решили, что это убийство? Он ведь утонул, - пробормотала я, потому что чувствовать вот так, очень рядом, мужчину, у которого цыганские глаза и потрясающие ямочки на пояснице - это то ещё испытание.

И если бы я хотя бы была красоткой с балаяжем и маникюром! А когда ты - рыжая грязнуля с обломанными ногтями.

Вздохнув поглубже, я приказала себе не думать о мужчине слева от меня. Вообще запретила себе даже смотреть налево.

- Это был несчастный случай, господин судья.

- Несчастный случай? - он, кажется, слегка оторопел. - Ему голову прострелили, хозяйка. Серебряной пулей, между прочим. Вам ведь известно, что это значит?

Тут уже оторопела я и начала заикаться даже в мыслях. Прострелили голову? С-серебряной пулей? А как же мамаша Жонкелия говорила, что водяные забрали её сына, а потом и невестку? Получается, старуха соврала? Или не знала, что беднягу Бриско застрелили?..

- Эдит, - голос судьи стал не просто вкрадчивым, а супервкрадчивым. - Я помогу, только не молчите. Молчание может быть приговором.

И этот черный лис. то есть ворон взял меня за руку, ободряюще пожимая ладонь. Я прекрасно знала, что он пытается что-то выудить у Эдит, и поэтому пускает в ход коварные штучки вроде «взять за ручку, посмотреть в глазки», но это действовало! Я не только готова была открыть ему все свои тайны, но и выудить все тайны из памяти покойной мельничихи.

- Вы ведь расскажете, что произошло? - намурлыкивал мне на ухо судья. - Ну же, Эдит, смелее.

- На самом деле... - заговорила я, но голос подвел - так я разволновалась. - Всё не просто...

- Я пойму, - ласково кивнул он.

- Я не.

Каким-то случайным образом взгляд мой скользнул мимо лица судьи - на окно, в котором не было стекол.

Стекол не было, зато была невообразимо страшная рожа - бледная, плоская, без носа, с черными глазами без белков, с широким безгубым ртом, в котором поблескивали два ряда острых треугольных зубов. Как у акулы! Это уродство обрамляли повисшие серые волосы, с которых сочилась вода.

- А-а-а. - шепотом закричала я, потому что в груди сдавило, а в горле словно застрял комок из газет.

Теперь уже я ухватилась за судью двумя руками, прижавшись к нему и чуть не прыгнув на колени. Он резко обернулся, но за мгновение до этого бледная рожа скользнула в сторону и исчезла.

- Что там такое? - судья хотел вскочить, но я вцепилась в него, не отпуская.

Меня колотила крупная дрожь, а желудок предательски сжимался. Хорошо, что я не съела жирный омлетик. А то сейчас меня бы вывернуло наизнанку.

Рейвен Кроу всё-таки оторвал меня от себя и подбежал к окну. Вряд ли он там что-то увидел, потому что когда отошел от окна, лицо у него было разочарованным.

- Ну, хозяйка? - заговорил он, оставив мурлыканье. - Кто это был? Кто-то следит за вами? Это Жонкелия?

Я честно пыталась ответить, но слова застревали где-то в горле.

- Ещё не наговорились? - стоило только назвать имя - и появилась хмурая мамаша Жо. -Может, хватит, господин судья? Там холодно, между прочим. Если желаете допросить -вызывайте официально, а не выгоняйте бедную женщину из дома, - тут она заметила, как меня трясет, и воинственно скрестила руки на груди. - Вы с ней что сделали? Вы ее пытали, что ли?

- Это вы сейчас подглядывали в окно? - спросил судья без обиняков.

- Я?! Да за кого вы меня принимаете? - мамаша побагровела, и сыграть это было просто невозможно. - Я - уважаемая женщина.

- Там никого не было, - ухитрилась выговорить я. - Мне правда очень плохо, господин Кроу. Если не возражаете - продолжим беседу завтра.

- Какое - завтра?! - возмутилась старуха. - Да ей неделю надо отлеживаться после вашего допроса!..

Судья смерил меня взглядом, посмотрел на мамашу Жонкелию, процедил сквозь зубы:

- Я заеду завтра, - и вышел, едва не сорвав дверь с последней петли.

- Вот тебе и курочка-цекотурочка, - изрекла старуха что-то непонятное и выглянула в щелку между дверью и косяком. - Ушел. Точно ушел. А ты, - она фыркнула, - ты бы лучше помалкивала. «Продолжим беседу!». Принцесса, что ли? Запомни, ты - вдова Бриско Милларда, моего сына. И только попробуй сболтнуть что-нибудь лишнее.

- А что это вы мне угрожаете? - ответила я воинственно, хотя всё ещё стучала зубами от страха. - Не вы ли, мамаша, утопили свою невестку?

Если бы я была убеждена, что это старуха приложила руку к убийству Эдит, я бы не была такой смелой, но что-то подсказывало обратное. Наоборот, старухе отчаянно нужна была Эдит Миллард. Любая - с того света, зомби или просто говорящий манекен.

Я ждала, что сейчас старуха накинется на меня, возмущаясь, что её - такую хорошую и уважаемую, обвинили в преступлении, но мамаша Жонкелия вдруг всплеснула руками и села на лавку, рядом с пустым блюдечком.

- Утопила! - воскликнула она насмешливо и горько. - Да это озеро черта лысого утопит, не то что дурочку Эдит! Г оворила я Бриско - не нужна нам эта проклятая мельница...

- Эм. а кто заглядывал в окно? - спросила я, невольно покосившись в сторону разбитого окна, но никаких рож там сейчас не наблюдалось.

- А что ты видела? - спросила Жонкелия с любопытством и опаской.

Я описала безносую морду с мокрыми волосами, и старуха побледнела, переплела пальцы и забормотала что-то себе под нос. По-моему, она молилась. Я не знала ни одной молитвы, поэтому подождала, пока мамаша закончит и снова спросила:

- Так кто это был?

- Это моргелюты, духи озера, - обреченно сказала Жонкелия. - Раньше они только в озере сидели, а теперь на берег выбрались. Хвала небесам, ещё в дом не залезли. Я тут везде полыни развесила, помогает от нечисти.