(Не) пара для короля (СИ) - Малиновская Елена Михайловна

Я быстро-быстро заморгала, в упор не понимая, говорит ли мать всерьез или это проявление ее своеобразного чувства юмора.

Да она издевается, должно быть! Да, безусловно, надзор за нашим родом в последние годы ослабили. Но не сняли полностью. И король пригласил на бал невест прямого потомка печально известной герцогини? Не может такого быть!

Но мать смотрела на меня серьезно и прямо.

— Это шутка? — осторожно осведомилась я.

— Времена меняются, Ивори. — Мать пожала плечами. — Видимо, до королевского двора дошли слухи о том, какая ты… — На этом мгновение она замялась, явно проглотив какое-то нелицеприятное определение в мой адрес. Наверное, что-то вроде «никчемная», если не резче и обиднее. Затем добавила: — В принципе, оно и не удивительно, если учесть, что последние годы ты провела в столице. Или думаешь, что твои преподаватели не передали в магический надзор сообщение о том, что Ивори Квинси обучается у них?

— По-моему, королевский ревизор прямо сказал, что не видит больше смысла проверять мой потенциал, — буркнула я себе под нос, стараясь не поморщиться от неприятного воспоминания. — А стало быть, и под контролем меня держать нет нужды.

Именно эти слова проверяющего мага и послужили причиной нашей ссоры с матерью, в результате которого я в буквальном смысле слова сбежала из замка. В последний свой визит он неожиданно долго сканировал мою ауру. Признаюсь честно, это заставило мое сердце биться чаще. И не от страха, что меня вдруг обвинят в чем-то незаконном, потому как я ничего такого не делала. О нет, в моей душе вдруг шевельнулась робкая надежда. А вдруг мой дар пробуждается? Вдруг я все-таки стану темной ведьмой, доказав матери, что одна из Квинси не только по праву крови, но и магии?

Но затем ревизор опустил руку и устало улыбнулся мне. Взглянул на мать, которая следила за происходящим без малейшего проявления эмоций на лице, после чего попросил меня выйти из кабинета. Мол, ему надо переговорить с герцогиней наедине.

Не буду скрывать, я с трудом удержалась от такого простого и понятного желания подслушать около дверей. Вместо этого отправилась к себе в спальню, то и дело расплываясь в широкой торжествующей улыбке.

Внутри у меня все пело от восторга и счастья. Теперь-то мать посмотрит на меня с уважением! Теперь-то она перестанет относиться ко мне с таким обидным равнодушием!

И тем горше было мое разочарование.

Конечно, мать не стала выплескивать свои чувства при королевском маге. Она дождалась его отъезда, после чего вызвала меня к себе в кабинет. Я отправилась туда чуть ли не бегом. В мечтах уже представляла, как она обнимет меня и назовет своей преемницей.

Надежда еще теплилась во мне, когда я вошла и увидела каменное лицо матери. Но затем я ощутила, какой злостью и неприкрытым отвращением веет от нее. А потом она заговорила. Очень тихо и внятно передала слова ревизора. Мол, тот с превеликой радостью констатировал, что во мне нет темного дара. Теперь это совершенно очевидно. Зато по его словам я являлась неплохим эмпатом. И он настойчиво рекомендовал матери отправить меня в столичную магическую академию для развития этого таланта. Все ограничения, наложенные на род Квинси, в отношении меня не действуют, потому как нет самой первоосновы запрета. Я не темная ведьма и никогда ей не стану.

Ревизор был настолько любезен, что даже выписал мне рекомендацию для поступления в академию и оставил ее матери. Она швырнула мне в лицо этой бумагой, изливая и изливая свой яд, свое разочарование. Хуже издевки судьбы и не придумаешь! Она была бы менее зла, если бы во мне не было вообще ни капли магических способностей. Но эмпатия! Другими словами, талант улавливать чужие эмоции и сопереживать им! Это совершенно недопустимо для одной из Квинси, которые славились своей природной отчужденностью и строжайшим контролем чувств.

Что же. В тот день я услышала достаточно, чтобы понять: пусть я и Квинси по крови, но родной в этом замке никогда не стану. Поэтому побросала в сумку первые попавшиеся вещи. И вечером покинула дом, благоразумно забрав с собой и бережно расправленную рекомендацию мага-ревизора.

Конечно, до последнего я надеялась, что мать остановит меня. Что около самой входной двери я услышу ее окрик. Я готова была стерпеть любую ее колкость, любую шутку. Лишь бы услышать заветное — не дури, твое место здесь.

Но этого не произошло.

— Полагаю, ты разорвала приглашение? — полюбопытствовала я, привычно отогнав вихрь неприятных воспоминаний о прошлом.

Мать вместо ответа посмотрела на Этель. Моя сестра потянулась к прикроватной тумбочке и взяла с нее конверт из плотной дорогой бумаги, по центру которого красовалась сломанная королевская печать.

— Держи, — буркнула она и небрежно кинула его на пол к моим ногам.

Да уж. Сестра в своем репертуаре. Впрочем, было бы глупо ожидать от нее иного отношения.

Я нагнулась и подобрала конверт. Вытащила из него лист, аккуратно сложенный в несколько раз. Развернула и пробежала быстрым взглядом.

Мать действительно не шутила. Леди Ивори Квинси, старшую дочь герцогини Кейтлин Квинси, то бишь, меня, и впрямь приглашали присутствовать на балу невест, который должен был состояться этой осенью в королевском дворце.

— Почему ты не разорвала письмо? — переформулировала я свой вопрос.

Мать ответила далеко не сразу. Сначала она так крепко сжала губы, что они превратились в две тонкие бескровные линии.

Чем дольше длилась эта пауза, тем тревожнее становилось у меня на душе. Неужели мать решила отправить меня на эту ярмарку тщеславия? Да ну, бред какой-то! Как истинная Квинси она не желает иметь никаких дел с королевской властью. Согласиться принять приглашение — все равно, что продемонстрировать всему Озранду то, что наш род не просто смирился с поражением, но готов запросить пощаду.

— Времена меняются, Иви. — Голос матери вдруг дрогнул и сорвался, как будто она сама не ожидала, что назовет меня сокращенным детским именем.

А затем случилось немыслимое! Несгибаемая герцогиня Квинси вдруг торопливо спрятала в ладонях лицо, и мой слух уловил приглушенный полувздох-полувсхлип.

Этель, по-прежнему сидевшая рядом с матерью, встревоженно приобняла ее за плечи. Посмотрела на меня и сухо произнесла:

— Ивори, ты видела наш замок. Мы не просто едва сводим концы с концами. Мы в полнейшей нищете. Баксли, Изабель и Джойс не ушли от нас по одной простой причине: им некуда идти. Нам уже нечего есть, но местные еще соглашаются по старой памяти привозить нам продукты в долг. Еще несколько месяцев, в самом лучшем случае — полгода, и мы лишимся даже этой малости. И что прикажешь делать дальше?

— Драгоценности? — кашлянув, предположила я. — Можно продать коллекцию украшений, доставшуюся от…

И осеклась, когда мать издала короткий язвительный смешок. Отняла ладони от лица и взглянула на меня. Ее глаза ярко блестели. То ли от так и не пролившихся слез, то ли от лихорадочного возбуждения.

— Все мои драгоценности, которыми ты так восхищалась в детстве — подделка, — зло выдохнула мать. — Ивори, наш род в опале без малого сто лет. Нас предали все и сразу. Где, ну где могла взять деньги моя мать? Никто в здравом уме не согласился бы помочь дочери мятежной Джетты. Ты себе представить не в состоянии, сколько стоит содержание этого проклятого замка! Да, ситуацию мог бы исправить брак по расчету, но… Никакой, даже самый эксцентричный богач, не взял бы в жены наследницу проклятого рода. Потому как это означало бы моментальную высылку из столицы и строжайшие проверки финансовых потоков. А то вдруг в здешних горах зреет новый заговор. Потому и моей матери, и мне пришлось довольствоваться…

Матушка скривилась, так и не закончив фразу. Да это было и не нужно. Я прекрасно знала, с какой ненавистью она относилась к моему отцу. К слову, наверное, именно потому она так невзлюбила меня. По какой-то неведомой причине, вопреки всем законам передачи магического дара, я пошла в отцовскую породу. Увы, я могла судить об его внешности лишь по магиснимкам. Отец покончил с собой, едва Этель исполнился месяц. Мне к тому моменту недавно миновало три. Слугам было наистрожайше запрещено упоминать его имя. Но однажды Изабель, перебрав домашнего крепкого вина, поведала мне, что Теодор, а именно так звали моего отца, был полной противоположностью моей матери. Добрый, чуткий, улыбчивый. Но брак с герцогиней Квинси перемолол его, уничтожив как личность. По словам той же Изабель отец оставил предсмертную записку, адресованную Кейтлин. Однако никто не знает, что в ней было написано. Мать выкинула ее в камин, даже не удосужившись распечатать и прочитать.