Королева Теней. Пенталогия (СИ) - Арнаутова Дана Твиллайт

‑ Благодарю, ваше величество, – процедил он, едва разжимая губы.

Первая фигура, вторая… Повинуясь рисунку танца, он вел королеву, едва касаясь кончиков ее пальцев своими, затем фигура сменилась, и они на миг оказались лицом друг к другу. Беатрис посмотрела за его плечо, торжествующе улыбнулась ‑ и ускользнула в следующей фигуре.

Грегору мучительно тоже захотелось обернуться туда, где летело над сверкающим от воска паркетным полом серебристо‑белое платье, отражаясь в нем, словно в зеркале. Но под взглядами гостей это было не просто немыслимо. Хуже ‑ это было бы смешно! Всего лишь танец, причем не откровенная паэрана, а чинный пристойный ловансьон… Как и они с Беатрис, Айлин и король едва‑едва встречаются в нем кончиками пальцев…

Пятая фигура, шестая… «Мне придется к этому привыкнуть, ‑ упрямо подумал Грегор. ‑ Я никогда не оскорблю свою жену такой пошлостью и глупостью, как недоверие. Ревновать ‑ ее?! Айлин не способна на измену! Что бы мне ни сказали, что бы я сам ни увидел, одно я знаю точно и верю в это всем сердцем: она идеал чистоты!»

Седьмая фигура… Он сделал навстречу королеве положенные несколько шагов, соединил с ней руки… Беатрис посмотрела на него в упор, и едва заметная улыбка тронула ее губы.

‑ Не правда ли, мой дорогой Грегор… ‑ тихо уронила она, скользя рядом с ним под плавную торжественную мелодию. ‑ Мы с вами и мой любимый супруг с этой девочкой ‑ такие замечательные пары. Взгляните, мы же как ночь и день…

Она прикрыла на миг ресницами огромные бархатные глаза, и Грегора словно пронзило иглой в самое сердце. Южная смуглая красота Беатрис, тьма ее глаз, густо‑лиловое платье и звездные алмазы, усеявшие золотую кожу и черный бархат волос. Если и была на свете женщина ‑ воплощение ночи, то именно она. И рядом ‑ он в своем лавандовом наряде, тоже черноволосый… Не ночь, но вечер ‑ определенно.

Снова прикусив губу изнутри ‑ уже до боли! ‑ он повернулся в фигуре ловансьона и позволил себе один‑единственный взгляд на вторую пару, медленно кружащуюся неподалеку.

Айлин, тоненькая, пронизанная солнцем и непредставимо юная, плыла по паркету рядом с молодым мужчиной в самом расцвете лет. Широченные плечи бастарда не мешали ему двигаться с легкостью отменного бойца ‑ пожалуй, фраганский фехтмейстер не зря получал жалованье. Светловолосая голова с северной прической из пары заплетенных кос немного склонилась к Айлин, а светло‑голубой камзол изумительно гармонировал с ее свадебным нарядом. И вправду день! Торжество молодости, силы, безоглядной дерзкой уверенности…

Странная тоска резанула сердце Грегора, но он сразу опомнился, увидев при очередном повороте, как жадно Беатрис ловит его взгляд. Словно пытается понять, достиг ли удар цели.

‑ Вы правы, ваше величество, – парировал он с холодной ненавистью к этой женщине, что пыталась посеять в нем отвратительное подозрение. ‑ Мы с вами ‑ ночь, а они –день. Но Благие создали мир так, что ночь без дня и день без ночи были бы страшным бедствием! Никогда не вставайте между мной и моей леди ни словом, ни делом. Иначе… У меня еще осталось довольно проклятий, кроме того, что я когда‑то вам подарил.

Он уронил последнее слово с последними же тактами ловансьона и усмехнулся, уловив чутьем некроманта жгучую злость королевы. Не глядя в лицо Беатрис, отвел ее на место, поклонился и принял ответный реверанс, а потом поспешил обратно к Айлин, предвкушая танец новобрачных.

***

Тяжелые плавные волны ловансьона несли их вперед, и Айлин хотелось, чтобы танец никогда не заканчивался. Рядом с Аластором ей было так спокойно! Словно она снова стала маленькой девочкой, которая может прийти с любой бедой к старшему брату, который еще и лучший друг при этом. Так хорошо и безмятежно ей было только рядом с отцом в те немногие моменты, которые им подарила судьба…

Но она знала, что этот волшебный ловансьон скоро кончится, и потому впитывала каждое мгновение, наслаждаясь близостью и доверием. Нехорошо так думать, но здесь и сейчас ‑ о, всего на один танец! ‑ Аластор принадлежал только ей, смотрел только на нее и улыбался чуть смущенно, словно был не королем, не героем, а тем самым мальчишкой, что разделил с ней яблоко, сидя на склепе среди толпы умертвий.

‑ Айлин, ты правда хочешь этого брака? ‑ тихо спросил он, когда фигура танца снова свела их лицом к лицу.

Хочет ли она? Какая теперь разница? Клятвы произнесены, и теперь только смерть может разлучить ее с лордом Бастельеро, потому что развод муж ей никогда не даст ‑ в этом Айлин была твердо уверена. Так какая теперь разница? Но Аластору об этом говорить незачем. Пусть не мучается тем, что она несчастна. Эту тайну лучше оставить только для себя.

Поэтому она заставила себя улыбнуться и уронила:

‑ Да, конечно. А как иначе?

‑ Не знаю, – чуть нахмурился Аластор. ‑ Но я же видел, какой ты была раньше. А сейчас…

‑ Раньше я была ребенком, – ответила ему Айлин, продолжая старательно считать шаги ловансьона. ‑ А теперь повзрослела. Многое изменилось, Ал. То есть ваше величество…

‑ Перестань, – продолжал хмуриться он. ‑ Для тебя я всегда Ал. Не лишай меня своей дружбы, прошу.

– Хорошо, – улыбнулась она по‑настоящему и попыталась проморгаться ‑ бальный зал вокруг них вдруг заволокло радужной пеленой. ‑ Мы ведь еще увидимся?

‑ В любое время, ‑ пообещал Аластор, ведя ее вперед. ‑ Мы с Беа всегда будем рады тебя видеть!

Он зовет ее Беа? Что‑то внутри Айлин потянуло тихой застарелой болью. «Нет, – поняла она мгновение спустя. ‑ Это не боль, а вина! Я снова обманываю Ала. Он так и не знает, что королева Беатрис приказала Лучано убить меня по дороге к Разлому. А самого Лу прокляла, и неизвестно, сможет ли лорд Бастельеро снять это проклятие. Может, стоило ему все‑таки рассказать? О да, прекрасная мысль! Именно теперь, когда он светится от счастья при одном взгляде на свою… Беа! Отнять у него уверенность в жене, сделать несчастным… Дура ты, Айлин! Решила ‑ так молчи! Пусть хотя бы у него все будет хорошо! А прошлое нужно оставить в прошлом».

‑ Знаешь, я принес тебе подарок, – заговорщицким тоном сказал Аластор, поворачивая ее в одной из последних фигур. ‑ Там, среди других подарков, есть еще один от нас с Беатрис, она сама выбирала. Какая‑то золотая посуда вроде бы… Но там от обоих, а это только от меня! Твое новое родовое кольцо!

‑ Родовое? Но я ведь теперь…

Айлин растерялась, не понимая, о чем он. Она ведь перестала быть Ревенгар и только что стала Бастельеро! Причем тут какое‑то кольцо?

‑ Ты по‑прежнему леди Дориан, – совершенно по‑мальчишески гордо улыбнулся Аластор. ‑ Я же дал тебе наследное дворянство, не зависящее от мужа! И привез кольцо с гербом. Этот титул у тебя никто никогда не отнимет, можешь им пользоваться, а потом передать любому из сыновей. Да хоть дочери! Наследный титул и поместье.

‑ Спасибо, – прошептала Айлин, и едва исчезнувшая дымка слез опять заволокла все вокруг, так что новую фигуру пришлось танцевать, опираясь на руку Аластора и не глядя по сторонам. ‑ Спасибо, Ал!

Промелькнула мысль, что их могут услышать, а звать короля по имени, да еще не полному, а вот такому краткому ‑ это верх неприличия! А она теперь не может позволить себе нарушать этикет, как раньше. Но Айлин не удержалась и спросила, слыша последние такты ловансьона и замирая в медленном плавном реверансе:

‑ А какой он? Мой герб…

‑ Сейчас увидишь, – почти одними губами пообещал Аластор, так же чинно поклонился и, предложив ей руку, повел на место.

Айлин едва слышала восхищенный гул, сопровождавший их весь танец и эти несколько шагов. В толпе мелькали знакомые лица, она заметила Саймона и Дарру, потом ‑ Лучано, леди и лордов Эддерли и Аранвен, магистра Бреннана и Ладецки, остальных Воронов. А еще новых родственников, с которыми познакомилась только сегодня.

Лорд Люциус оказался очень красивым, но неуловимо неприятным из‑за приторной любезности, которая напомнила Айлин тетю Мэйв, когда та приезжала просить у леди Ревенгар денег на оплату очередного долга своего мужа. Казалось бы, с чего лорду из Трех Дюжин быть таким угодливым?