Яна Розова - Я — МОЛОТ ПРОТИВ ВЕДЬМ
— Куда нам! — ответила Света.
— Ну, только не такой женщине как Светочка! — лебезил Симонян.
Седов случайно поднял глаза и увидел, что Федя, отставив тарелку, пристально смотрит на Симоняна. Через минуту он отвел взгляд и опустил глаза. В выражении его тонкого лица было нечто странное, мало соответствующее обстановке семейного обеда. Он будто размышлял о чем-то потаенном и не мог прийти к однозначному выводу.
Разговор зашел о самых будоражащих событиях, произошедших за последнее время в области. Первым об этом заговорил Федя, стряхнув свои раздумья:
— Я в аэропорту газету купил, а там написано, у вас народ церкви жжет. И вообще черт знает что творится! Мэра вашего желтая пресса грязью поливает, что заткнуть их некому. Почему вы не защищаете вашего градоначальника?
— Это сатанисты церкви жгут, — сказал Ванечка авторитетно.
— Да? — удивился Федя, — Здесь есть такие?
— Конечно, — Фирсов, кажется, знал, о чем говорил. — А вы, — он обратился ко всем присутствующим, — читали, как сам сатанист и признался? Вот же говнюки! Такое творят! Это все народ от жиру бесится. Там же одни крутые собрались, на перевернутые кресты мочатся, «Отче наш» задом наперед читают. А теперь вот людей режут и их кровь пьют, а потом церкви жгут. Сволочи! Мерзавцы! Всех надо переловить и пересажать! И, главное, кое-кто из областных руководителей в этой секте состоит. Мэр в том числе! Вот потому их еще и не посадили, сволочей!
— Их не посадили, потому что нет достаточных доказательств их вины, — не выдержал Седов и, опомнившись, прикусил язык. Но было уже поздно. Фирсов обратил на него свое пылающее праведным гневом лицо и обрушился на рыжего сыщика всей своей ораторской мощью:
— А вы кто такой, позвольте спросить? Вы юрист? Вы адвокат дьявола? Как вы сюда попали?
— Это страховой агент, — стараясь выглядеть спокойной пояснила Света.
— Вот и страхуйте себе на здоровье! Что, небось обрадовались, что храмы православные не застраховали? Вот из-за таких, как вы, мы так и живем! — провозгласил Ванечка пафосно, — Вам все равно! Вами крутят сатанисты, вас грабят, насилуют и жгут, а вы молчите все. Законы все соблюдаете!
Когда Фирсов умолк, вполне довольный собой, Седов, не сумев следовать взятой на себя роли до конца, поднялся со своего места и, сухо попрощавшись, направился к выходу. Симонян смотрел в тарелку, Федя вежливо сказал: «До свидания!», а Света пошла проводить его. Она даже не удивилась Ванечкиной выходке. Чего-то подобного всегда следовало ожидать.
— Павел Петрович... — начала Света в коридоре, желая извинится за мужа. Но, осеклась, увидев на его лице понимающую улыбку.
— Ничего, — сказал он. — Я сам виноват. Надо было промолчать. Все в порядке.
Света замялась, не зная, что ответить на его великодушие, а Павел уверенным и ласковым движением взял ее за шею ладонью и притянул к себе. Его губы были жесткими и теплыми, а дыхание пахло знаменитыми Светиными пирожками. Света ответила на его поцелуй так, будто давно о нем мечтала. Через тридцать секунд Седов отпустил ее и исчез за дверью.
В столовой Ванечка читал лекцию о Сверхчеловеке.
Света вошла в квартиру Седова через три дня. Часы показывали пять минут пятого. Ее сердце возбужденно стучало. Павел молча протянул к ней руки и она, так же не находя слов, шагнула ему навстречу. Он обнял ее со счастливым вздохом обретения, Света опустила голову ему на плечо. Они постояли немного, проверяя свои ощущения. Впрочем, один из двоих вполне был уверен в своих чувствах. И лишь сторонний наблюдатель, если бы такой появился, отметил бы, что для внезапной страсти в их объятии было, пожалуй, маловато экспрессии.
— Как хорошо, что ты приехала! Я люблю тебя, — сказал Паша и поднял ее склоненное лицо, чтобы заглянуть в чудесные голубые глаза.
— Не слишком ли быстро? — ответила она, улыбаясь.
— Уже десять дней люблю. А ты?
— Паша, ты мне нравишься, — Света имела маловато опыта в части любовных признаний. — Уже десять дней.
— Ты полюбишь меня, — сказал он без сомнения. Света подумала, что таких нахальных типов еще не встречала. Пожалуй, он и в самом деле, сумеет ее убедить в чем угодно.
Он не хотел долго говорить, и поэтому они вскоре оказались в постели, а потом, когда Паша принес ей стакан воды из-под крана и подал уже прикуренную сигарету, Света спросила, зачем он пригласил ее.
— Ты еще не поняла? — поинтересовался он ехидно и наморщил свой нос, усеянный веснушками. — Может повторить?
— Пока не надо, — засмеялась она устало.
— Свет, зачем ты живешь с этим идиотом Фирсовым?
Вопрос прозвучал довольно грубо. Света привстала на кровати, обнажив великолепную грудь, и сказала недовольно:
— Не будем об этом!
— Будем, — решил он и снова стал приставать с вопросами: — Ты же не из-за денег с ним живешь! Я знаю. Чувствую. Тебе плевать на деньги. Расскажи мне, я не понимаю!
— Мне противно сейчас даже говорить об этом, — ответила она грустно. — Мне до безобразия хорошо с тобой. Знаешь, не хотела говорить этого, но... Ты мой первый любовник. Я никогда такого не делала.
— Я знаю.
— Откуда?
— Я же сыщик.
— Кто тебе может такое рассказать?
— Бабки на лавочке у подъезда! На самом деле, — признался он лукаво, — это понятно по тому, как ты сексом занимаешься.
Света смутилась, но Седов игриво ущипнул ее за бок и пообещал провести краткий курс молодого бойца.
— Молодого? — хихикнула Света. — Да я скоро бабушкой буду!
Они засмеялись. Устроившись поудобнее, настырный Седов снова потребовал историю ее жизни.
— Ты же сыщик, ты и так все знаешь! — откручивалась Света. Паша умильно потерся щекой о ее руку, подлизываясь, и тогда она начала говорить: — Случай, ничего больше. Мы встречались с Ваней Фирсовым в институте, потом переспали. Я забеременела. Сразу после этого умерли мои родители. То есть погибли в автокатастрофе. Феде было десять лет, я была беременна. У меня чуть крыша не поехала, а Ваня, и я благодарна ему за это, предложил мне выйти за него замуж. В тот момент это была мне поддержка. Я слабая, всегда была слабой. Никогда не могла принять решение сама. Так попала в его семью. У него папа тогда ректором нашего вуза был. Карьера Ване и мне была обеспечена. А когда родилась Маринка... Она мне тяжело далась, я чуть не преставилась в роддоме. В больнице потом три месяца валялась, и за это время мне ее ни разу не привезли! Я так хотела держать ее на руках, кормить грудью, вставать к ее кроватке ночью!
Света замолчала, склонив искаженное застарелой саднящей болью лицо. Паша поцеловал ее в висок и потом ободрял поцелуями и поглаживаниями, но все-таки требовал продолжать рассказ.
