Серебряная герцогиня - Анастасия Разумовская
— А ребёнок?
— Я её шантажировал, — честно признался Уль, прошёл к балюстраде и оперся о неё левой рукой. — Это тоже было глупо. Вряд ли Тивадар согласился бы обменять тебя на неё. Но я сходил с ума от страха и от мысли, что должен ради блага королевства оставить тебя дракону.
— Тогда понятно, почему она так боится меня. А ребёнка украл Бэг, верно?
— Да.
— И Шэна убил тоже он?
Ульвар покосился на Джайри, кончик губ дёрнулся в усмешке.
— А была причина мне его убивать?
— Да. Мы с ним спали. И ты это знаешь.
Король закрыл глаза и улыбнулся.
— Люблю твою смелость, Джай. Мало кто из женщин умеет быть смелой. Не в истерике, не под влиянием эмоций. Просто смелой.
— Ты не ответил.
— И не отвечу. Не сейчас. Вернёмся к этому вопросу после моей свадьбы. У меня тоже есть к тебе вопросы, и, пожалуй, нам пришло время честно ответить на них друг другу, не находишь?
Джайри отвернулась и пошла прочь и, уже спустившись по ступенькам, запрокинув голову, посмотрела на него. Ульвар задумчиво наблюдал за ней сверху. «Как же мы оба выросли», — хмыкнула девушка, присела в реверансе и направилась к карете.
— Джай…
Она обернулась.
— Спасибо, — тихо сказал король. — Я сегодня утром побывал в городе. Оценил твои усилия. Ярмарка, гуляния, мистерии, угощения… Народ счастлив. Даже не припомню, чтобы когда-либо видел Шуг таким нарядным. Ты очень много для меня сделала.
Джайри шутливо приложила ладонь к груди слева:
— Мой разум, мои помыслы и моё сердце — для тебя, мой король, — напомнила слова древней присяги.
Ульвар рассмеялся.
* * *
Джайри не любила золото. Выбирая ткань для платьев, предпочитала холодные оттенки. Из всех многочисленных оранжево-жёлтых допускала лишь сочетать лимон с лазурью. Притом лимонного цвета могли быть шнурки, ленты или сапожки, но не основная ткань. Однако на этот маскарад, поддавшись неясному импульсу, Джайри заказала портному костюм лисицы. И сейчас, стоя перед зеркалом, злилась на себя. Ярко-оранжевая верхняя юбка, расшитая чёрными цветами, сливочно-белый бархатный корсет, чёрные меховые рукава, расширяющие к низу, под ними — узкие, и перчатки того же цвета. Ну и маска лисы, конечно. И пышный хвост. И чёрные большие ушки, отделанные мехом и мелкими бриллиантами. Тоже чёрными.
Всё слишком ярко и броско. На взгляд Джайри — аляповато.
Но делать нечего: менять что-либо было уже поздно. Собственно, идея Джайри заключалась в выборе самого животного. Эдакий вызов Улю. Маленькая женская месть… Глупая и бесполезная. Сейчас девушка это прекрасно осознавала.
— Как вам идёт, Ваша светлость! — прошептала камеристка.
— Благодарю, Эйни. Вели кучеру подогнать ко входу карету без гербов.
«Ты можешь оскорблять равных, Джай, но со слугами и подчинёнными должна быть неизменно вежлива», — вспомнились ей слова отца. Герцогиня провела пальчиком по короткому рыжему бархату мордочки и вздохнула. Где он сейчас? И жив ли? Джайри любила мать. Нежно и снисходительно, но отец… Они были необыкновенно близки с ним, и если кто-либо, кроме Ульвара, и повлиял на становление личности Серебряной герцогини, то это, конечно, Ларан.
На этот раз зал был освещён намного более скудно, чем на балу. Закоулки, ниши, партеры утопали в полумраке. Зеркала таинственно мерцали. Всё вокруг до неприличия было загадочно и страстно. Но цветы, увивавшие рамы и — сплетёнными гирляндами — стены были вырезаны из шёлка: Джайри мутило от ароматов живых растений.
Королева Леолия, когда пришла к власти, повторила запрет своего отца насчёт маскарадов. В отличие от короля Эстарма, его дочь не столько опасалась разврата, который могли творить гости, надёжно спрятанные от пересудов масками, сколько тех неприятностей для безопасности, которую им давала анонимность. Но в Морском и Серебряном щитах маскарады продолжались. Помнится, на недовольное замечание мрачного герцога Эйда о королевском запрете, Ларан лишь весело рассмеялся. «Право хранителя, мой друг, решать какие указы монарха принимать в своём щите, а какие — нет». Королева Леолия уважала права своих аристократов. А вот станет ли считаться с ними Уль?
Джайри почувствовала, что набрела на какую-то очень важную мысль, но Медведь, склонившийся перед ней в поклоне и приглашающий на танец, отвлёк её. Это точно не был Яр: во-первых, принц сейчас был на полдороге в Шёлк, а во-вторых… вот этот янтарь, хризолит и яшма… Ну нет, однозначно, нет.
«Для размышлений у меня будет завтрашний день, — решила Джайри, — а сегодня я хочу насладиться музыкой, танцами и ни к чему не обязывающим флиртом». А ещё разгадыванием ребусов: кто есть кто. Кого-то она узнавала сразу, кого-то — позже, а кого-то не угадывала совсем.
Злило, что она не могла понять: кто из танцующих — Ульвар, и кто — будущая королева.
Маски, взявшись за руки, весёлыми прыжками устремились в хоровод, змейкой петляющий меж колон в разные таинственные закутки дворцовых залов. Дамы заливались тоненьким смехом, кавалеры басили, и атмосфера оказалась намного более непринуждённой и легкомысленной, чем на балу. Время от времени музыка резко смолкала, и тогда хоровод обязан был замереть, но участники мешались, валились друг на друга, пищали, ахали, хохотали. И Джайри вместе с ними. Она вдруг снова оказалась ребёнком, и, хотя сама всё распланировала и придумала, не смогла устоять перед очарованием маскарадных затей.
В нишах расположились столики с закусками, фруктами и прохладительными напитками. И то один, то другой гость покидал хоровод. Одни на время, чтобы утолить жажду, другие, чтобы уединиться парочками.
— Лиса-лисичка, милая сестричка, — пробормотал ей на ухо роскошный павлин, — пойдём кое-что покажу.
В ответ Джайри лишь смеялась.
Ей было весело, отчаянно весело, до какого-то странного, всепоглощающего безумия.
Хоровод влетел в одну из маленьких комнаток, предназначенных для отдыха караульных, и под дружный хохот девушка в костюме кукушки отпрянула от кавалера-кота, судорожно поправляя маску на лице. Но задранный подол, белоснежная коленка… Тотчас посыпались шуточки разной степени остроумия и пошлости.
«Все мы — животные, — меланхолично подумала Джайри. — Как известно, богиня сначала создала их, а потом людей. Видимо, набив руку на зверях, она использовала полученный навык уже для творения нас…». Ей вдруг стало грустно и скучно. Всё показалось нелепым, пошлым и глупым. И, разжав руки соседей по хороводу, Джайри направилась к столику.
Она внезапно поняла, что Уля на маскараде нет.
— Какой шикарный хвост!
