Бракованная жена. Я украла дочь ярла - Анастасия Миллюр

Поцеловав дочь в лоб, я поднялась, вышла в коридор, кивнув дежурившей у ее дверей страже, и направилась на первый этаж.

Я заметила Келленвайна еще на ступенях. Он стоял ко мне спиной и о чем-то разговаривал с Микулом. Но будто почувствовав мое появление, муж обернулся, наши взгляды встретились, и мир замер.

Куда-то снова исчезли все беспокойства о Хельтайне, страх грядущей казни и боль за судьбу Лейлы. Все это просто перестало существовать, расщепилось на атомы и растворилось в тот миг, когда я заглянула в бездонный омут его туманных глаз.

Я будто перенеслась во вчерашний вечер, со всеми его волнующими чувствами, и мои щеки вспыхнули. А Келленвайн улыбнулся.

— Абигайль.

Он произнес мое имя с особой мягкой ноткой в голосе, и у меня внутри все затрепетало, а в груди вспыхнуло незнакомое искрящееся чувство.

Микул со странной улыбочкой перевел между нами взгляд и, прочистив горло, проговорил:

— Я прослежу за последними приготовлениями.

Его слова ушатом ледяной воды вернули меня в реальность. Приготовления. Казнь. Точно.

Это уже не смешно, Абигайль! Ты не можешь вот так выпадать из жизни каждый раз, как видишь своего гребаного мужа! Соберись.

Я резко выдохнула и, поджав губы, отвернулась.

— Ты можешь не идти туда, если не хочешь, — раздался его спокойный голос.

Звучало настолько заманчиво, что я почти подобрала юбки и побежала в комнату к дочери, но…

— Не могу, — покачала я головой, спускаясь с последних ступеней.

Келленвайн пересек зал, подошел к подножию лестницы и протянул мне руку, не оставляя мне выбора, кроме как снова посмотреть на него. И стоило нашим взглядам встретиться, как внутри все сдавило, а к горлу подкатил ком.

— Если ты не можешь, моя колдунья, тогда я буду держать тебя за руку, пока все это не закончится, — произнес он.

Святой макаронный монстр…

У меня перехватило дыхание.

Когда он стал таким внимательным и заботливым?

Я неуверенно посмотрела на его ладонь и медленно вложила в нее пальцы, и по коже разбежались тысячи искорок, заставивших меня вздрогнуть. А Келленвайн крепко сжал мою руку и через это прикосновение словно влил в меня уверенность в том, что мы все делали правильно.

Мы.

Это звучало непривычно, но почему-то до безумия приятно.

— Идем, — прошептала я.

Рассвет даже не вошел еще в полную силу, а на площади уже собралась целая толпа. Люди негодовали, ругались, возмущались и по ощущениям готовились руками разодрать Хельтайна в клочья. Весь гнев и скорбь народа из-за украденных девушек достались ему одному. Ни о какой пощаде здесь не могло идти и речи.

Темные эмоции сгустились над площадью черной тучей, и недовольство толпы неизбежно выплескивалось на все еще запертую в колодках Катарину. Она была еще бледнее, чем вчера, и выглядела по-настоящему ужасно. В нее летели то брань, то помидоры, и она выглядела так жалко, что могла бы растопить самое черствое сердце.

Но мое, видимо, было сделано из стали, потому что я даже не дрогнула, когда наши взгляды встретились. Да, и Катарина похоже совсем обессилила. Она лишь тяжело выдохнула и закрыла глаза, будто уже приняла и смирилась со всем, что ее ждало.

Больше не змеюку я не отвлекалась.

Мое внимание привлекла виселица, и от ее вида по коже побежали мурашки. Никогда не думала, что своими глазами увижу, как кого-то будут вешать…

Мне стало как-то не по себе, и я неосознанно прижалась ближе к Келленвайну, а он крепче сжал мою руку, вновь делясь со мной порцией поддержки.

— Сегодня мы собрались здесь, — начал муж, — чтобы свершить правосудие над тварью, которая погубила десятки наших жен и сестер.

Толпа гневно загудела, поддерживая ярла.

— Смерть тритону! Убийца! Насильник! Ублюдок! — раздавались выкрики.

— Настал час расплаты за свои грехи! — продолжил Келленвайн. — Ведите сюда тварь!

— Смерть тритону! — поддержала толпа.

Я мысленно подобралась, готовясь увидеть избитого и полуживого Хельтайна. Внутри натянулась струна напряжения, а беспокойство с каждой пролетавшей секундой начало все сильнее крутить живот. Теперь я уже сама стискивала ладонь Келленвайна изо всех сил, пытаясь напитаться от него спокойствием.

Но минута пролетала за миной, а ничего не происходил.

Муж прищурился и оглянулся на распахнутые ворота замка, из которых должна была появиться стража с преступником, люди стали переглядываться и шептаться. В толпе поднялась тревога.

Я нервно сглотнула и, наконец, показалась стража. Только вот они были одни.

Струна внутри натянулась до предела, воздух покинул мои легкие к чертям собачьим, и я сжала ладонь мужа до боли.

— Мой ярл! Тритон сбежал! — крикнули они. — Клянусь! Еще час назад он был там!

Я похолодела, а внутренности стянул страх.

— Лейла! — крикнула я. — Где моя дочь?!

— Здесь, матушка. Где ей и положено быть, — раздался откуда-то из толпы насмешливый голос.

Меня бросило в дрожь, я резко обернулась, отчаянно молясь, что мне послышалось.

Но…

С самого края площади на меня смотрел высокий старик в холщовом плаще с удивительно яркими голубыми глазами, а в руках у него был большой мешок.

Нет… Нет-нет-нет.

Перед глазами заплясали черные мушки, а тело вмиг охватило слабость. Я пошатнулись и упала бы, если бы Келленвайн не подхватил меня.

«Старик» с несвойственной возрасту легкостью запрыгнул на гладкий камень у самого обрыва. Люди ахнули и бросились кто куда, а у края скалы уже стоял Хельтайн, крепко прижимающий к себе Лейлу.

На нем не было и царапины.

— Я ведь сказал, что не уйду без того, что принадлежит мне, — усмехнулся он, и во взгляде его сверкнула сталь.

У меня оборвалось сердце, а голову заполонила только одна обреченная мысль: «Все пропало».

На башне показались лучники, стража обнажила мечи.

— Не стрелять! — мрачно приказал Келленвайн.

Хель улыбнулся и посмотрел на него.

— Ты боишься, что моей просьбой будет отпустить нас с Лейлой, ярл? — тритон склонил голову на бок, и во взгляде его появилось легкое снисхождение. — Нет, мне не нужно твое дозволение на то, чтобы забрать свое. Я вернусь с просьбой позже.

— Она не твоя, — процедил муж.

— А… Матушка не рассказала тебе? — вскинул брови Хель. — Лейла моя нареченная. Моя. Она принадлежит мне.

Это был гребаный кошмар. У нас были все козыри на руках, но каким-то образом тритон сумел обернуть все в свою сторону.

Ублюдок!

— Она не твоя вещь! — крикнула я, придя в отчаяние. — Она лишь маленькая девочка, которой нужны