Бракованная жена. Я украла дочь ярла - Анастасия Миллюр
Мне было плохо. Грустно. Больно.
Все это опутало меня толстыми нитями, сворачивая в такой запутанный клубок, что я уже не видела ни выхода, ни просвятья.
Я так больше не могла.
Откинув одеяло, я поднялась с постели и, ступая босыми ногами по холодным камням подошла к двери, но остановилась.
Наверное, я сошла с ума от этих переживаний. Ведь как еще объяснить то, что я чуть было не отправилась в спальню Келленвайна?
Зачем я хотела пойти туда? Чтобы получить утешение?
Это просто жалко, Абигайль.
Прикусив губу, я криво усмехнулась и покачала головой, стыдя сама себя.
Келленвайн относился ко мне хорошо лишь потому, что знал о моей сути. Окажись Дочерью Туманов другая женщина, и он целовал пальцы и обнимал бы уже ее. Его не интересовала моя личность, не интересовала я сама, он хотел подмоститься ко мне и заручиться моей поддержкой, чтобы я жила на острове и послушно каждый год исполняла ритуал, который будет питать Туман.
Если у меня есть хоть капля гордости, я не пойду к нему. Не пойду и не стану просить подачки и утешение, припасенные для Дочери Туманов. Но почему же тогда моя ладонь уже обхватила ручку и нажала на нее, а другая толкнула дверь?
К черту!
Но едва я перешагнула порог, как тут же замерла, покрываясь мурашками, ведь у противоположной стены, согнув одну ногу в колене и вытянув другую, прямо на каменном полу сидел Келленвайн, держа в руке фляжку с элем.
Услышав скрип двери, он поднял на меня голову, и то что творилось в его серых глазах…
У меня перехватило дыхание, а внутренности стянулись узлом.
Почему он смотрел на меня с гремучей смесью желания, нежности, восхищения и вины? Почему сидел у моего порога, как дворовый пес у конуры?
Вопросы вихрем заметались в голове, и на них не было ни единого ответа.
Не в силах вымолвить и слова, я так и продолжила молча глядеть на мужа, с каждой секундой приходя в большее и большее смятение. А все до единой разумные мысли спешно покинули голову, как бегущие с тонущего корабля крысы.
— Куда-то собралась? — с болезненно кривой улыбкой спросил меня Келленвайн, прикладывая к губам флягу.
Да. К тебе.
Но вслух я произнесла совершенно другое:
— Что ты здесь делаешь?
— Сижу, — последовал короткий ответ, а за ним — еще один глоток эля.
Я с тревогой перевела взгляд на фляжку. Не слишком ли много алкоголя в последнее время? Когда я приходила к нему в комнату он пил, как заправский пьяница, и вот сейчас снова.
— И почему ты здесь сидишь? — нахмурилась я.
— Потому что… — он слегка прищурился. — Жена не пускает меня на порог спальни.
— Ты пьян, — буркнула я и, подойдя к нему, вырвала у него из рук фляжку.
Но отойти у меня уже не вышло.
С неожиданной для его состояния ловкостью Келленвайн поднялся на ноги, захватывая меня в ловушку своего взгляда, и оттеснил к стене. Я даже не успела моргнуть, как уже оказалась прижатой к холодным камням, а он нависал надо мной, обдавая своим природным запахом с примесью эля.
— Знаешь ли ты, что делаешь со мной, маленькая колдунья? — хрипло проговорил он, ловя мой подбородок пальцами и заглядывая мне в глаза. — Знаешь ли ты, какой властью обладаешь? Знаешь ли, как сводишь меня с ума одним взглядом и заставляешь изнывать от желания прикоснуться к тебе, схватить и не отпускать от себя ни на шаг?
Келленвайн провел пальцем у меня под губой, с волнующим голодом глядя на мой рот.
У меня перехватило дыхание, в груди защекотало, а к низу живота прилила теплая волна.
Нет, Абигайль! Соберись! Он говорит это не тебе, а Дочери Туманов!
— Ты даже представить не можешь, сколько раз ты являлась мне во снах. Разъяренная, дикая и прекрасная. И я брал твои гневно кривящиеся губы, а ты отдавалась мне со всей страстью, — низким голосом проговорил он, склоняясь ближе и обдавая мое лицо горячим дыханием.
Мой разум затуманился, а любые попытки рассудка подать голос потонули в накрывшем огненном океане.
Его горячие пальцы мучительно медленно спустились с моего подбородка на шею, лаская пылающую кожу, а затем скользнули еще ниже и остановились на ребрах меж грудей, там куда отдавались удары трепыхающегося сердца.
Я сглотнула и вскинула подбородок. Между нашими губами остались жалкие миллиметры. Он с шумом втянул воздух у моего лица.
— Твое сердце в моих снах билось так же часто, а кожа пахла нестерпимо сладко, так что хотелось поглотить всю тебя целиком. Ты мое помешательство, Абигайль. Сколько бы я не пытался прогнать тебя из памяти, ты лишь сильнее заполняла мои мысли.
Его пальцы пробежались вниз по ребрам, к животу, и скользнули на талию, порождая новую горячую волну, которая захватила меня целиком, так что сосредоточиться на его словах стало очень трудно.
— Я отчаянно злился на тебя и также отчаянно желал. Это сводило меня с ума. Я был уверен — ты приворожила меня. И возвращаясь после боя, мог думать только о том, как вернусь в северную башню и там смогу снять наложенное тобой колдовство. Но… Ты сожгла ее.
Прерывисто выдохнув, я встретила его взгляда, думая, что он злится, но Келленвайн смотрел на меня с улыбкой, а в глубине его глаз через край плескались острая нежность смешанная с горькой болью.
— А потом я узнал, что ты и Лейла сгорели в пожаре.
Крепко обнимая меня за талию одной рукой, муж положил вторую мне на щеку, и мою грудь пронзило острой иглой, потому что я почувствовала, что его ладонь дрожала.
— Я смотрел на ваши останки, — прошептал он на грани слышимости. — И понимал, что не имел права даже просто стоять рядом, я не имел права скорбеть. Не имел. Ведь это из-за меня вы оказались на том алтаре.
Грудь сдавило, и я прерывисто выдохнула, заглядывая ему в глаза и вспоминая то, что рассказал мне Ульв: «Ярл упал на колени перед алтарем и заорал, как раненный вепрь».
— Раньше я проклинал сны с тобой, но с того дня отчаянно ждал их каждую ночь. А ты, словно наказывая меня, не приходила. У меня было много времени подумать. Я вспоминал, как относился к тебе, как был слеп, как потакал Катарине, даже не слушая тебя, лишь бы досадить. Я хотел загладить свою вину. Хотел. Но было уже поздно. Ведь тебя не было нигде, Абигайль. Не было. Я
