Укрощение варвара (ЛП) - Диксон Руби

— Сейчас не время говорить о таких вещах, — говорит Вэктал. — Мое племя разваливается на части. Нам нужно сосредоточиться на доме, накормить всех к жестокому сезону, и…

— И еще одна пара рук поможет с этим, — твердо говорит Мэ-ди. — Тебе нужен Хассен.

— Да, нужен. Но я не могу отменить изгнание так быстро. Я совершил ошибку, смягчившись с изгнанием Рáхоша, потому что это позволило Хассену поверить, что он не будет наказан, если украдет женщину. Я не могу повторить эту ошибку снова. Мои охотники должны следовать правилам, иначе никто не будет в безопасности.

— Но сейчас обстоятельства другие, — мягко говорит Шорши. — Я не думаю, что кто-то будет против, что ты изменишь свое мнение. Это ненормальная ситуация. Мы должны адаптироваться. — Она обменивается взглядом с Мэ-ди. — Возможно, ты мог бы вместо этого дать Хассену некоторые из более сложных, менее желательных заданий на протяжении всего жестокого сезона в качестве покаяния? Так что он все еще будет наказан и все же не изгнан из племени.

Я задерживаю дыхание. Если бы они попросили меня почистить и выскрести кишки у каждого грязного кособрюха отсюда и до гор, я бы с радостью сделал это, если бы это означало, что я снова стал частью племени и Мэ-ди была со мной.

— И я ненавижу быть «этой самой сучкой», но Хассен не собирается никому ничего показывать, пока он не вернется в племя. И если ему не разрешат вернуться, я ухожу с ним.

— Сейчас не время настаивать на таких вещах, — предупреждает Вэктал, раздувая ноздри. — Пашов все еще нездоров. Рух почти одичал после того, как Хар-лоу пострадала, когда Пещера старейшин перевернулась на бок. Мне требуется все, что у меня есть, чтобы убедить его остаться с племенем, что она здесь в безопасности. Моему племени грозит голодная смерть. Вы не можете держать такое над нашими головами…

Он прав. Я открываю рот, чтобы заговорить, сказать своему вождю, что пойду, несмотря ни на что.

— Мне все равно, — яростно говорит Мэ-ди. Ее рука сжимает мое колено так крепко, что я чувствую, как ее ногти впиваются в меня там. — Возможно, это не лучшее время для тебя как лидера, но у Хассена нет выбора. Ты загнал его в угол.

— Хассен может говорить за себя, не так ли? — резко говорит Вэктал, раздраженно глядя на меня.

— Он может, — продолжает Мэ-ди. — Но здесь ему есть что терять больше всего. Мне нет. Я пойду с ним, несмотря ни на что. И если он останется в изгнании, тогда мы отправимся жить в затерянную колонию без вас, ребята. Итак, вот так. — Она делает паузу, а затем морщится. — Я только что поняла, что говорю, как требовательный двухлетний ребенок.

Вэктал решительно кивает.

— Моя дочь менее настойчива, чем ты, и она избалована.

Шорши смеется.

— Ладно, — говорит Вэктал и смотрит на меня. — Твоя свирепая пара удовольствий убедила меня. Тебе будут давать дополнительные задания на протяжении всего жестокого сезона в качестве покаяния, но ты больше не в изгнании.

Мое сердце полно неистовой радости. Я хочу схватить свою пару и крепко прижать ее к себе, но заставляю себя натянуто кивнуть.

— Я сделаю так, что ты будешь гордиться мной, мой вождь.

— Мне нужны все мои люди здесь. Твой дом — с остальными из нас.

— Там, в снегу, — указывает Мэ-ди. — Со всеми другими бездомными людьми. У которых благодаря ему будет новый дом. — Когда Шорши бросает на нее раздраженный взгляд, Мэ-ди поднимает руки. — Я просто говорю… Хассен оказывает вам, ребята, большую услугу. Теперь я заткнусь. Я просто чувствовала, что это должно было быть сказано.

Вэктал бросает на нее раздраженный взгляд, а затем поворачивается ко мне.

— Твоей первой задачей будет держать свою пару удовольствий под контролем.

И теперь моя очередь смеяться.

— Никто не контролирует Мэ-ди. Она делает то, что ей заблагорассудится.

Мэ-ди усмехается и собственнически кладет руку мне на колено.

— И что касается этой ерунды с парами, полагаю, есть еще кое-что, о чем нам нужно сообщить вам, ребята…

Эпилог

МЭДДИ

— Я не могу поверить, что ты оставляешь меня здесь! — Я разрываюсь между желанием ударить Хассена по лицу и разрыдаться в его кожаные одежды. — Ты не можешь быть серьезным!

— Ты была единственной, кто хвастался вождю, что мы нашли отклик, — говорит он мне, убирая с моего лица растрепанные ветром волосы. — Теперь ты останешься здесь с другими беременными женщинами.

— Подсаженная на свою собственную петарду, — вздыхаю я. — Черт возьми. — Я зарываюсь лицом в его грудь. — Ты будешь путешествовать быстро, верно?

— Мы пробежим весь путь, — обещает он. — Мы сможем добраться туда в два раза быстрее.

— Хорошо. — Я трусь щекой о его кожу, вдыхая его запах и слушая вездесущее мурлыканье его вши, разговаривающей с моей. Я не буду плакать. Я этого не сделаю. Это всего на неделю или две. Я проведу немного времени в одиночестве, сблизившись с сестрой, так как Рокан собирается с Вэкталом и Хассеном. Мне следовало держать свой чертов рот на замке, но я была просто так довольна тем фактом, что Хассен больше не был изгнан, и я горжусь тем, что являюсь его парой. Я хотела рассказать об этом всему миру.

Так я и сделала. И теперь меня сажают на скамейку запасных.

Я полагаю, это к лучшему. Прошлой ночью я спала как убитая в нашей палатке, слишком уставшая, чтобы даже заняться сексом со своим большим сексуальным парнем-инопланетянином. Все эти путешествия захватили меня, и я полагаю, что мне нужно позаботиться о себе, если у меня «на борту» ребенок. Но это не меняет того факта, что я буду отчаянно скучать по нему. Я прижимаюсь к нему чуть крепче.

— Не забудь показать им туалеты, хорошо? Это важный аргумент в пользу Джорджи и остальных.

Он посмеивается и гладит меня по волосам.

— Я им покажу. Я обещаю.

— И ты останешься в безопасности? — Я откидываюсь назад и смотрю на него снизу вверх. Он такой красивый в лучах раннего утреннего солнца, с его темными волосами, обрамляющими лицо. Мне нравятся его большие острые рога, и его суровые скулы, и то, как его клыки слегка выглядывают, когда он улыбается мне сверху вниз, как прямо сейчас. — Будешь присматривать за мэтлаксами и все такое?

— Я буду самым безопасным из охотников, — говорит он мне. — Потому что у меня есть самая свирепая пара, к которой я должен вернуться.

Это так мило. Он думает, что я свирепая. Скорее напористая, но я приму и свирепая. Я запускаю руки в его жилет и решаю дать ему немного чего-нибудь, чтобы стимулировать его.

— А когда ты придешь домой, я отсосу тебе так сильно, что ты неделями не сможешь ходить прямо.

Глаза Хассена расширяются. Он оглядывает оживленный лагерь раннего утра, затем берет меня на руки и начинает отходить от остальных.

Я визжу, цепляясь за его шею.

— Куда мы направляемся?

— Возвращаемся в нашу палатку. У нас есть несколько минут, прежде чем остальные уйдут. — Его глаза сверкают собственнической похотью. — И мне нужно убедиться, что моя пара скучает по мне так же сильно, как я буду скучать по ней, пока меня не будет.

— Это звучит как потрясающая идея, — говорю я ему, затаив дыхание. Моя вошь поет так громко, что это посылает вибрации по всей моей груди. — А потом ты отправишься наперегонки в город и покажешь всем, насколько это круто и как ты спас положение.

— Да, — говорит он, ныряя в нашу маленькую палатку. Он немедленно опускается на колени и опускает меня на спину, его рука тянется к моим штанам. Удивительно, как быстро он может обхватить ими мои колени.

— А потом ты вернешься ко мне, и мы начнем жить долго и счастливо, верно?

— Мое счастье не откладывается на потом, — говорит он мне. — Мое счастье — это сейчас. Здесь. С тобой. Мне больше ничего не нужно.

И когда он опускает голову между моих бедер, я вынуждена согласиться. Мне не нужно ничего, кроме моей пары.

Конец