Убиться веником, ваше высочество! (СИ) - Даниэль Брэйн
Ирвия умерла, и договор превратился в то, что от него ждали. Вынужденная мера. Жертвы во имя чего-то.
Но Ирвия не умерла, ее казнили, и об этом мне ни на секунду нельзя забывать.
— Ее отец выронил нож, он упал на стол, и Ирвия поймала его. Она смеялась…
Никто, кроме специалистов, не знает, что есть преступление в другой стране. Где-то в моем просвещенном мире казнили за супружескую измену, за то, что посмела снять с головы платок.
Ренто замолчал, и я не торопила его, кто знает, что он скажет затем — твоя очередь? Я и так считала последние минуты своей жизни и не могла надышаться. Глупая, глупая я. Мне был дан второй шанс, и что я сделала, и Эдме тоже был дан новый шанс. Мы с ней друг друга стоим. Две идиотки, она и я.
— Закон появился в те незапамятные времена, когда люди и гномы воевали между собой и друг с другом. Тот, кто подвергнет опасности жизнь короля, повинен казни.
Я встрепенулась. Моя тема, я долго и нудно могу рассуждать, например: это всего лишь гипотеза, элемент правовой нормы, условия, при которых эта норма подлежит применению. А дальше?
— Разве Ирвия подвергла опасности жизнь короля? — и снова мой язык-помело, но пара неосторожных фраз уже не имеет значения.
— Она поймала нож слишком близко от короля, — с нескрываемой болью пояснил Ренто. — Она могла поймать его раньше.
— Чушь какая! — Я вскочила, словно принимала экзамен, забыв, что я говорю с принцем, какая бы демократия у гномов ни была. — Кто так… — применяет нормы права? — Давай сначала. Как полностью звучит эта статья? Этот закон?
Что я творю? Да ничего, ничего не изменит очередная моя эскапада, но хотя бы я разберусь, как применяют закон, по которому меня отправят на плаху. И персональное кладбище мне не полагается.
— Если кто вольно или невольно подвергнет опасности жизнь короля, повинен казни, — процитировал Ренто, смотря на меня снизу вверх. Наверное, он миллион раз повторял эту статью, приговор самому себе.
— Так. Теперь давай разбираться, — выговаривала я бедняге Ренто, как незадачливому ученику. — Кто в данном случае субъект… то есть… кто подверг опасности жизнь твоего отца?
Пусть даже никакой опасности не было. Не было события преступления, но это детали.
— Ирвия?
Мне показалось, или в глазах Ренто мелькнула надежда? Мертвые не оживают. Бедный парень цепляется за соломинку, хочет понять, виновата ли его возлюбленная. Никогда я не могла даже вообразить, что буду реабилитировать кого-то после смерти.
Я покачала головой. Конечно нет, а королю Ядвигу обвинение уже безразлично. Его тоже давно нет в живых. Даже если их толкователи законов считали — виновен тот, кто не смог предотвратить, тысячу чертей мне в глотку, они ошибались.
— Ее отец. Ваша норма учитывает и умысел, и неосторожность, тут сложно что-либо возразить, но не Ирвия подвергла опасности жизнь короля. Она… представь, что служанка уронила его величеству на голову кружку с пивом. — Еще одна шутка — один пункт — в моем персональном обвинительном заключении. — Случайно, конечно. Кружка летела на голову короля, но ее поймала другая служанка. Здесь то же самое, только поверхность горизонтальная… то есть стол. Но кто виноват?..
Ренто медленно поднялся. Он был страшен — возможно, он выглядел так в тот момент, когда Ирвии зачитали приговор. Может быть, прямо там, за обеденным столом. Секунды. Мгновения, и жизнь летит к черту и навсегда. Мне это знакомо.
— Я не должна была этого говорить?..
Задним умом крепка, а как же Монто? Ренто прав, люди не думают о других. Людям лишь бы возвыситься — хоть в чем-то. Хоть напоследок.
Ренто схватил меня за плечи так резко, что у меня перехватило дыхание. Как все гномы, он был очень силен, и вот сейчас его руки доберутся до моей тонкой шеи, на которой болтается безмозглая голова.
— Как ты… откуда… как ты это поняла?
Ох, парень. Не стоит спрашивать. Этот вопрос останется без ответа, как загадка несчастной Ирвии останется без ответа у людей.
— Я… — прохрипела я больше со страху, но Ренто опомнился и отпустил меня.
— Неважно, — задыхаясь, произнес он, — это уже неважно.
Ирвия умерла, и никакая магия не вернет ее к жизни.
— Пойдем со мной. Ты сможешь повторить это все моему отцу?
Я не давала согласия, но Ренто тянул меня ко дворцу, и гномы оборачивались на нас с недоумением. Кто-то из них, возможно, предположил, что его высочество собирается жениться немедленно, я же гадала, дадут ли мне хотя бы проститься с Монто. Еще одна тайна Астри рождается в королевском дворце.
— Смогу, — призвав все отпущенное самообладание, выдавила я и выпалила: — Но Ренто, Ирвия умерла!
— Ее казнили! — Ренто остановился, выпустил мое плечо, и я потерла онемевшее место, прикидывая, сойдут синяки от его хватки до моей встречи с палачом. — Ирвия не умерла. Мы никогда никого не лишаем жизни.
Но могила? Я свихнусь. Я ничего не знаю о гномах. И — да, я не умру тоже, но я пыталась сложить проклятый пазл, в голове шумело, бессонная ночь давала свои плоды, хотелось пить, а в глазах Ренто стояли слезы.
— Альбы снимут заклятие окаменения. Придется немного подождать, несколько дней. Но что есть несколько дней, когда уже прошла вечность?
Нас окружили. Гномы слушали, переговаривались между собой, и, наверное, предполагали, что я отказалась становиться женой наследника трона, предпочла сына трактирщика, отсюда и слезы.
Я не помнила, как говорила с королем. Не помнила, что пила и что ела, на меня навалились усталость, оцепенение, перед глазами плыло, я с трудом ворочала языком, кажется, я сорвалась пару раз на крик — меня простили. Я увидела обеспокоенного Монто в дверях и кинулась к нему, наплевав, что напротив меня сидели король и королева, что нас обступили вельможные гномы и слуги уже разносили последние новости по всему королевству.
Я не помнила, как мы возвращались домой, не понимала, что за цепь болтается на моей шее — знала, что я на свободе, и мне этого было достаточно, — что за мешки тащат за нами Фарко и Анки, не соображала, что значит — советник самого короля. Я рухнула на кровать и так вцепилась в Монто, что он обнял меня и на всю ночь остался рядом.
Я была готова ко многому —