Лиза Смит - Дневники вампира: Темный альянс
Два дерева справа и слева от Бонни взорвались с таким громким звуком, что она не столько услышала сколько почувствовала взрывы — они больно ударили по барабанным перепонкам. У Дамона глаза были чувствительнее — он вскинул руку, чтобы прикрыть их.
Закричав: «Клаус!» — он прыгнул на белокурого вампира. Это не было осторожное движение охотника, преследующего добычу, — это был удар на поражение. Стремительный прыжок волка или тигра.
Молния настигла его в прыжке.
Бонни закричала и вскочила на ноги. Вокруг разлилось голубое сияние раскаленного газа, воздух наполнился запахом гари, а Дамон лежал ничком и не шевелился. Бонни видела, что от него, как от пораженных молнией деревьев, поднимаются вверх тоненькие струйки дыма.
Онемев от ужаса, она смотрела на Клауса.
Клаус шагал через поляну, держа в руках окровавленную палку, как клюшку для гольфа. Проходя мимо лежащего без сознания Дамона, он слегка наклонился к нему и улыбнулся. Бонни снова захотела закричать, но у нее перехватило дыхание. Похоже, в ее легких не осталось воздуха для крика.
— С тобой я разберусь потом, — бросил Клаус бесчувственному Дамону и повернулся к Бонни.
— Ты, — сказал он. — Тобой я займусь прямо сейчас.
Лишь мгновение спустя Бонни поняла, что он обращается не к ней, а к Стефану. Небесно-голубые глаза Клауса смотрели прямо ему в лицо, потом их взгляд остановился на его окровавленном теле.
— Сейчас я съем тебя, Сальваторе.
Бонни осталась одна. Она единственная могла держаться на ногах. И ей было страшно.
Но она знала, что должна делать.
Ее колени дрогнули, и она опустилась на землю рядом со Стефаном.
«Вот так все и закончится», — подумала она. Ты стоишь на коленях рядом со своим рыцарем и встречаешь врага лицом к лицу.
Она посмотрела на Клауса и сделала движение, словно пыталась защитить Стефана. Клаус как будто впервые заметил ее и нахмурился, будто обнаружил в салате паука. На его лице плясали оранжево-красные отблески пламени.
— Прочь с дороги.
— Нет.
«Это начало конца. Вот так, очень просто, одно-единственное слово, и сейчас, этой летней ночью, ты умрешь. Летней ночью, когда светят месяц и звезды и горят огни, похожие на те, что разжигали друиды, вызывая души умерших».
— Бонни, уходи, — преодолевая боль, сказал Стефан. — Беги, пока еще есть возможность.
— Нет, — сказала Бонни. «Прости меня, Елена, — думала она. — Я не смогла его сберечь. Это единственное, что я могу сделать».
— Прочь с дороги, — сквозь зубы процедил Клаус.
— Нет. — Ей оставалось лишь тянуть время, чтобы Стефан умер от ран, а не от зубов Клауса, впившихся в горло. Разница невелика, но больше ничего она сделать не могла.
— Бонни… — прошептал Стефан.
— Ты хоть знаешь, кто я такой, девчонка? Я прогуливался с дьяволом. Если ты уберешься с дороги, я, так и быть, подарю тебе быструю смерть.
Бонни не смогла выговорить ни слова. Она лишь молча мотнула головой.
Клаус вскинул голову и расхохотался. По его лицу пробежала тоненькая струйка крови.
— Что ж, — сказал он, — будь по-твоему. Тогда вы уйдете вместе.
«Летняя ночь, — подумала Бонни. — Канун солнцестояния. Когда граница, разделяющая два мира, становится прозрачной».
— А теперь скажи: «Спокойной ночи, милый».
Не было времени входить в транс. Не было времени ни на что, только на один отчаянный крик.
— Елена! — закричала Бонни. — Елена! Елена!
Клаус отшатнулся.
На секунду показалось, что одного этого имени было достаточно, чтобы напугать его. Или он ждал, что после крика Бонни что-то должно произойти? Он стоял и вслушивался.
Бонни собрала все оставшиеся силы и вложила их в свое желание, в свой призыв, обращенный в пространство.
И… ничего не почувствовала.
Кроме треска пламени, ничто не нарушило покоя летней ночи. Клаус обернулся к Бонни и Стефану и усмехнулся.
И тогда Бонни увидела, как что-то стелется вдоль земли.
Нет… это не туман. Возможно, дым от огня? Тоже нет… это не похоже ни на то, ни на другое. Нечто, вихрясь, поднималось в воздух, словно маленький смерч или пыльный столб, постепенно складываясь в какую-то фигуру примерно с человека ростом.
Неподалеку возник еще один маленький вихрь. Потом Бонни заметила третий. Они поднимались повсюду.
Туман рос из-под земли, плыл из-за деревьев. Пятна тумана, каждое само по себе, каждое — отчетливо различимо. Застывшая в молчании Бонни видела, что они прозрачные; сквозь них она могла разглядеть языки пламени, дубы, кирпичи дымохода. Клаус уже не улыбался, не шевелился — он тоже наблюдал.
Бонни повернулась к Стефану, не зная даже, как сформулировать вопрос.
— Неупокоившиеся души, — хрипло сказал он, внимательно глядя на поляну своими зелеными глазами. — Солнцестояние.
И тут Бонни поняла.
Они приближались. Они подступали с другого берега реки, где было кладбище. Они двигались из леса, где было бессчетное количество братских могил, вырытых на скорую руку, чтобы тела не сгнили под открытым небом. Неупокоившиеся души солдат, которые сражались и погибли здесь в Гражданскую войну. Духи этого места откликнулись на ее зов.
Фигуры возникали повсюду. Их были сотни.
Теперь Бонни могла различить проступающие в тумане черты их размытых, словно нарисованных акварелью лиц. Она видела пятна синего, мерцание серого. Солдаты Союза и солдаты Конфедерации. Вот Бонни разглядела пистолет, заткнутый за пояс, блеск роскошного меча. Нашивки на рукаве. Черную окладистую бороду, еще одну бороду — тонкую, ухоженную. Маленькую, размером с ребенка, фигуру, с черными дырами вместо глаз и барабаном, висящим у бедра.
— О господи, — прошептала она. — Боже мой! — Это не был шепот отчаяния. Скорее что-то вроде молитвы.
Нельзя сказать, что она их не испугалась. Испуг был. Ведь у нее на глазах оживали все страхи, связанные со старым кладбищем. Происходящее напомнило ей первый сон про Елену, где что-то выползало из черных ям. Только сейчас клочья тумана не ползли, а летели, скользили, плыли по воздуху, а потом, закружившись в вихре, принимали человеческие очертания. То, что Бонни чувствовала на старом кладбище: что оно живое, что в нем полно внимательных глаз и что в его напряженной тишине таится Сила, — все это оказалось правдой. Земля Феллс-Черч исторгала из себя свою кровавую память. Духи погибших снова шагали по земле.
И Бонни чувствовала, что они в ярости. Эта ярость испугала ее, но у нее в душе шевельнулось и другое чувство, от которого перехватывало дыхание. Она крепче вцепилась в руку Стефана. Потому что у призрачной армии был предводитель.
