Далия Трускиновская - Единственные

Мать попробовала утешить. Дочь, потерпевшая крах, была ей ближе дочери, у которой все складывается неплохо. Илона приняла утешения, подарила матери привезенный из Москвы болгарский шампунь, и дома наступило некоторое благополучие.

Правду она сказала только Оле. А правда была гадкая.

Приехав в Москву и познакомившись у дверей приемной комиссии с другими абитуриентами, Илона как-то сразу задружилась с двумя девчонками, а девчонки познакомили ее со своими парнями. Потом все вместе гуляли по Москве, вышли на Красную площадь, подивились очереди возле Мавзолея, сходили на экскурсию в ГУМ, потом катались на метро, куда-то заехали, весело ввалились к кому-то в гости – и понеслось!

Первый экзамен, сочинение, был через день, и Илоне казалось, что до него – целая вечность. Весь этот день она развлекалась с новыми подружками по принципу «перед смертью не надышишься», потом поехали к Наташе (Наташа оказалась москвичкой) и там читали образцовые школьные сочинения, собранные за несколько лет у всех знакомых. Вдруг приехали какие-то друзья, привезли несколько бутылок хорошего вина, как оказалось – крепленого. Оно основательно ударило по голове, а в результате Илона с Наташей просто и незатейливо все на свете проспали. Когда они смогли сесть, Наташа – на тахте, а Илона – на диване, и взглянуть на часы, все приличные абитуриенты уже написали первые строчки сочинений. Дальше было элементарно – пропадай моя телега, все четыре колеса…

Илона пропивала не диплом – она смутную, ненадежную, размером в сотую долю шанса возможность отыскать Буревого пропивала, со всей страстью и отчаянием человека, решившего напоить себя до безболезненного и верного перелета на тот свет. Но вот как-то не получилось.

– Ну и хрен с ним, с институтом, – сказала Оля, которая со дня на день собиралась взяться за учебники, чтобы подготовиться к пересдаче своих заваленных экзаменов. После чего на столе откуда-то появилась бутылка.

Жизнь продолжалась, но кое-что в этой жизни изменилось…

В нее не то чтобы вмешалась, а пристроилась с краешка и стала наблюдать Регина.

Она, встречаясь с Ромой, делала вид, будто ничего не случилось. В самом деле – ну, притащил человек сумку, набитую старыми, еще сталинских времен, справочниками, которым место на помойке, ну, был за это напоен «Ахтамаром», а что, разве еще что-то имело место? О том, что он сильно увлечен Илоной, она и раньше знала, но Илона, как и все корректорши, не внушала ей ни малейшего уважения. И можно ли уважать тех, кому дуришь голову, предлагая втридорога одноразовые колготки? Но Регина была наблюдательна, а злость, бывает, сильно обостряет зрение и слух. Она стала прислушиваться к Илониным телефонным разговорам и нечаянно узнала много любопытного. Вдобавок оказалось, что Гоша, которого Регина знала с детства, – муж Илониной подруги Оли. Регина встретилась с Гошей, слово за слово – ехидно посочувствовала ему: тяжко иметь дома пьющую женщину. Гоша даже не сразу понял, о ком речь. Живя с Юлей, но все откладывал и откладывал хлопотный развод с Олей. А когда до него дошло, когда он в нужный день и час явился домой за теплыми вещами и обнаружил там законную супругу, которая лыка не вязала, то понял, что уход к Юле был очень даже правильным.

Выжидать пришлось довольно долго, потому что задуманный удар должен быть единственным, во второй раз получится какая-то пошлость.

После очередных посиделок у Оли Илона просто-напросто не вышла на работу. Обеспокоенный Рома названивал ей домой.

– Твоя Илоночка пьет, как вокзальная шлюха! – сказала Регина. И вволю насладилась его ошарашенной физиономией.

– Регина, выбирай слова! – одернула ее Варвара Павловна.

– А что выбирать – она сейчас на Парковой лежит, в стельку пьяная.

– Врешь! – крикнул Рома.

– Врет, – согласилась Варвара Павловна. – Нехорошо завидовать, Региночка. Поняла?

– Было бы чему… – Регина, оторвав нижний край гранки, написала хорошо знакомый Роме адрес. – Вот тут она. Можно поехать и убедиться.

– Регина, ты понимаешь, что будет, если ты соврала? – строго спросила Варвара Павловна.

– Понимаю. Вот и говорю чистую правду.

– Сейчас я позвоню Оле! – воскликнул Рома, набрал номер и услышал в трубке заспанный Олин голос; она явно не понимала, чего от нее хотят.

– Илоны там нет, – сказал Рома. – Все слышали – она не позвала Илону к телефону.

– Илона – там, – настаивала Регина. – А к телефону она не может подойти.

Варвара Павловна встала из-за стола и вышла.

Рома и Регина молча смотрели друг на друга – говорить уже было не о чем.

– Рома, я договорилась, редакционная машина внизу. Поезжай и разберись, только быстро, – велела Варвара Павловна. – Скажи Трофимычу – Бекасов его на полчаса отпустил. Ну? Пошел! А ты куда?

– К Трофимычу. Чтобы он вместе с Ромкой зашел туда и убедился, что она там! – ответила Регина.

Рома выскочил из корректорской.

Он понимал, что Регина не станет рисковать. Если обвинила Илону – значит, были основания, да и сам он знал, что посиделки у Оли без бутылки не обходятся. Увязать это с распитием «Ахтамара» он не сумел. Теперь нужно было как-то выкручиваться.

Трофимыч с машиной ждал не напротив редакции, а в переулке. Рома, умевший бегать куда быстрее Регины, кинулся к телефону-автомату и позвонил Ивану Дмитриевичу.

– Дядя Ваня, выручайте! Ни о чем не спрашивайте, только выручайте! – потребовал он.

– Ну? Что стряслось?

Рома дал адрес, чтобы Иван Дмитриевич на своем раздолбанном «запорожце» успел примчаться первым и вытащить Илону – любой ценой и в любом состоянии. Тот, полвойны прошедший в партизанском отряде, даже обрадовался странному дельцу. Теперь оставалось задержать Трофимыча в дороге подольше.

И откуда только взялась смекалка? Не доехав до нужного дома с полсотни метров, Рома попросил остановить машину, выскочил и добежал до телефона-автомата.

– Варвара Павловна, я возле того дома, скажите Регине – если она возьмет свои слова обратно, я возвращаюсь! – крикнул он.

– Погоди, сейчас я до нее дойду.

Маленькая корректорская находилась в двадцати шагах от большой, ходила Варвара Павловна уже неспешно. Рома ждал. Он видел, как во двор въезжает блекло-зеленый «Запорожец», и усмехнулся. Иван Дмитриевич при нем вскрывал замок маленьким ножиком, а без ножика он из дому не выходит.

Регина уперлась – пусть Рома с Трофимычем войдут, и Трофимыч доложит все как есть, поскольку он – лицо не заинтересованное во вранье. Игра шла ва-банк: мало было шансов, что Регина искренне ошибается, но имелся шанс, что Иван Дмитриевич все же не попадет в Олину квартиру и не успеет вывести Илону. Сердце у Ромы билось – как после стометровки в четырнадцать секунд, меньше у него никогда не получалось.