Сын вечности - Адам Сильвера
– Я тоже поверил.
В другой жизни он бы стал великим актером.
– Ева тебя вылечила?
– Нет. С учетом Атласа и того, как она вымоталась, пытаясь мне помочь, я не стал просить большего. Со мной все будет хорошо.
Несс открывает ящик, достает оттуда фартук, режет его на полосы и включает воду.
– Снимай рубашку, я все сделаю.
– Я в порядке.
– Надо хотя бы раны промыть. Давай. – Он прищуривается. – В чем проблема?
Я вожусь с рукавом мешковатой рубашки.
– Да я как-то не привык, чтобы люди с твоей внешностью просили меня раздеться.
– С какой внешностью?
– Ну, у тебя нормальное лицо, и остальное тело наверняка тоже.
– Короче, ты говоришь, что я симпатичный? – спрашивает Несс с улыбкой.
– Ну, типа того. Своими словами.
– Слушай, это, конечно, очень мило, но я не качок.
Не успеваю я его остановить, как он снимает рубашку. Как будто меня без того недостаточно впечатлили его плечи и грудь.
– Ерунда это все. Знаешь, когда я получил силу, я попробовал десятки разных версий себя. Но мне нравится быть собой.
– Конечно, нравится. Если бы я мог, я бы тоже таким стал.
– Очень мило. – Он одевается. – У тебя нормальное лицо, светлячок. И тело наверняка тоже.
Меня бросает в жар. Я знаю, что я ему не нравлюсь – сейчас на это времени особо нет, – но мне сложно поверить в его слова, потому что никто ничего подобного мне никогда не говорил. Уверен, что Несс врет, чтобы задобрить меня и извиниться за шрамы, которые останутся на всю жизнь.
Я рассказываю ему, почему всегда ношу одежду на пару размеров больше. Я либо слишком тощий, либо недостаточно тощий. Мышц у меня нет. Мне проще прятаться под одеждой, чтобы никто не узнал, как выглядит мое тело. Я привык оставаться в майке на пляже, даже купаться в ней, из-за чего на коже постоянно возникает раздражение, но мне не хватает смелости оголяться, когда у всех кругом кубики на животе. Я постоянно обещаю себе, что следующим летом точно смогу раздеться и почувствовать себя нормальным и даже желанным. И я приближаю и разглядываю тела разных качков в инстаграме; и когда они постят свои программы тренировок, я их все пробую и лишаю себя всяких сладостей, потому что какой смысл себя радовать.
– Даже с Чароходами проще не стало, – говорю я со слезами на глазах. Несс сидит на полу рядом со мной. – Все знают, как должны выглядеть герои, и вот я выгляжу вообще не так.
– Ты же серьезно, да? – уточняет Несс.
– Только не надо рассказывать мне, какой я стройный или сильный, я понимаю, но голос в голове говорит, что…
– Вот пусть он заткнется.
– Я никогда в жизни не был собой доволен. Даже если у меня будут кубики на животе, и косые прокачанные, и все будут говорить, что хотят меня, я все равно не буду чувствовать себя красивым ни для одного человека на свете.
– Ты должен быть красивым только для самого себя, – говорит Несс, – и быть только с тем, кто считает тебя красивым. Знаешь, светлячок, когда я впервые тебя увидел, я едва не потерял концентрацию и не превратился обратно в себя. Делай с этой инфой что хочешь. – Он краснеет, что мне кажется странным, но, даже если он притворяется, на такое способны только оборотни. – Не хочу на тебя давить, но раны стоит промыть. Пусть тебе брат поможет, или мама. Необязательно я.
– Ты обещаешь никак не комментировать мою внешность? – спрашиваю я.
– Конечно. Если тебе так будет проще, я даже глаза закрою.
– Давай попробуем.
Мы подходим к раковине, он мочит тряпку и закрывает глаза. Я поднимаю рубашку и немедленно выпячиваю грудь. Инстинкт, въевшийся в меня в раздевалках и тех редких случаях, когда мне приходилось переодеваться перед друзьями. Я подвожу руку Несса к порезу на руке. Он осторожен, но все же нажимает достаточно сильно, потому что боится не очистить рану как следует.
Я слежу за его лицом, направляя руку к ребрам. Может быть, он поморщится из-за того, какой я костлявый. Но он сосредоточен, как любой человек с закрытыми глазами. Он спрашивает, можно ли упереться рукой мне в спину, чтобы было удобнее стоять, я соглашаюсь. Внезапно жар от его прикосновения пробивает меня насквозь. Я прикусываю губу, когда он слишком сильно давит мне на ребро, и он извиняется. Когда он промывает последний порез на левой руке, кончики моих волос касаются его головы.
– Мне продолжать? – спрашивает Несс.
– Все хорошо, – отвечаю я и не хочу, чтобы он отходил.
– Скажешь, когда можно будет открыть глаза.
Я хочу сказать, что уже можно, но, если выражением лица он передаст не то, что словами, это воспоминание останется со мной навсегда, и я никогда не поверю никому, кто назовет меня красивым. Я снова одеваюсь.
– Спасибо, Несс.
Он все еще не смотрит на меня.
– Я никогда не прощу себя за то, через что тебе пришлось пройти. Прости меня.
– Главное, что ты вытащил меня и Грейвсенд. Все хорошо.
– Кстати, о Грейвсенд, – говорит он, открывая наконец глаза и указывая на яйцо. – Надо бы с этим разобраться.
– Только не проси меня убивать ее. Надо дождаться, пока уйдет созвездие.
– Единственное, на что вы можете сейчас надеяться, – что Кровавые чародеи передумают врываться в здание, где у вас есть фора. Но цена ошибки слишком велика, так что нужно унести яйцо как можно дальше отсюда.
– Мы работаем над этим. Ты с нами? – спрашиваю я. Конечно, Брайтон, Пруденция и ма не сразу поверят Нессу, но им придется поверить, потому что все заслуживают второго шанса. – Мы тоже будем скрываться.
– Но тебя все будут искать, Огнекрылый. – Еще одна причина ненавидеть свою славу. – Я бы с радостью принял твое предложение, если бы не такой высокий риск. Но так нужно поступить ради всеобщего блага. Я должен идти своим путем. Только сейчас есть реальная возможность сбежать и начать все заново – когда Луне нужно найти яйцо до захода Венценосного мечтателя. Я хочу разобраться с тем, кто я, если не инструмент сенатора и не должник Чародеев.
Ему никогда не давали самостоятельно делать выбор. И я уважаю его решение.
– Ты должен защитить себя. Надеюсь, тебе не придется прятаться до конца жизни.
– Будем молить звезды, чтобы Луна и сенатор рано или поздно умерли. Лучше рано.
Я размышляю о том, кто должен умереть, чтобы я смог публично совершить каминг-аут и жить мирно.
– Надо идти, пока не стемнело, – говорит Несс.
Я не знаю, что еще ему сказать. Когда он подходит ближе, у меня внутри все взрывается. Я даже приоткрываю губы для поцелуя. Но когда он меня обнимает, я не испытываю разочарования. Поцелуй помог бы почувствовать себя желанным, но дело не в этом. Сейчас я готов к тяжелым временам: искать новый дом, покончить с войной, воспитать Грейвсенд, не имея никакого в этом опыта. Я касаюсь подбородком плеча Несса. Наши уши соприкасаются, и мне вдруг хочется, чтобы я мог прочитать его мысли и узнать, о чем он думает перед расставанием.
Я не поднимаю взгляд.
– Надеюсь, ты найдешь себя, – говорю я.
– Надеюсь, ты снова взлетишь, светлячок, – говорит Несс, и дверь за ним закрывается.
Сорок. Истинная сущность. Несс
Прежде чем выйти за периметр иллюзии, я превращаюсь в белого мужчину – чтобы ко мне никто не лез. Каждый шаг прочь от Новы пугает, но
