Люче Лина - Землянка для дракона
То, что натворил за несколько лет этот человек, хоть и злой, но, безусловно, талантливый, поражало размахом. Он развернул целую рабочую сеть агентов, которые похищали десятки шаггитеррианцев для экспериментов, а тысячи других — гипнотизировали, провоцируя агрессию против горианцев. И всё это, возможно, не обнаружили бы ещё несколько лет, если бы он сам не вмешался. Телепатический удар, который дракон нанёс тысячам шаггитеррианцев сразу, высветил октианцев в толпе, как удар молнии освещает мельчайшие детали в полной тьме.
Дальнейшее стало лишь делом техники, и горианская армия в течение нескольких недель арестовала всех до одного, включая Сачча, который, на их удачу, оказался там же, не сдержав соблазна лично руководить похищением Асхелеки. Впрочем, об удаче теперь, глядя на сводки с Октиании, можно было поспорить.
Ещё разок взглянув на документы, Сезар потёр лоб и поднялся, быстрым шагом проходя в зал для совещаний — не в его привычках было заставлять занятых людей ждать более пяти минут.
Поздоровавшись с присутствовавшими советниками, он быстро сел и предоставил им возможность говорить первыми.
— Ситуация на Октиании вызывает опасения о начале масштабной гражданской войны, — сообщил советник по разведке Аксин эс-Эльтин после короткого доклада о состоянии дел на этой планете. — Это вопрос нескольких недель, может, меньше. Если мы не вернём Сачча.
— Если вернём — что это даст? — осведомился Сезар.
— Есть хороший шанс, что это охладит пыл его противников, либо он подавит восстание. В любом случае, жертв будет меньше, чем если его там не будет.
— Он ведь непубличная фигура, почему его отсутствие так влияет на людей? — вмешался Яксин эс-Фарфе, не слишком хорошо разбирающийся в октианской политике.
— Оно влияет не на массовое сознание, а на тех, кто руководит массами, — сдержанно пояснил Аксин. — В это трудно поверить, но психика у октианцев крайне слабая, даже у тех, кто занимает высокое положение. Они действуют в зависимости не от фактического расклада сил, а ориентируются на психологическое превосходство. У Сачча репутация человека, который рвет глотки, и его отсутствие серьёзно ослабило команду правителя в глазах их врагов, которые долго выжидали. Оппозиции не терпится попытаться захватить власть и кажется, что сейчас лучший момент. Поэтому они будут поднимать восстание, не считаясь с возможными жертвами.
— Правительство уже запросило у нас помощь? — спросил Эльтесеин, немного поразмыслив.
— Пока нет, но завтра-послезавтра такое прошение может поступить, — ответил советник по военным вопросам Тмур эс-Вальсар.
— Горианцев там не будет в любом случае, учтите, — заметил Сезар. — Мы не вмешиваемся в дикие заварушки и ведём с Октианией исключительно культурное сотрудничество.
— Осмелюсь заметить, Величайший, если действующий правитель проиграет эту войну, то не будет никакого сотрудничества, — сдержанно вклинился советник по культуре, эмоции которого, тем не менее, выдавали крайнюю обеспокоенность. — Политические противники правителя сейчас играют на антигорианских настроениях. Если они придут к власти, то будут вынуждены разорвать отношения с нами.
Сезар кивнул, прекрасно понимая обеспокоенность советника по культуре: этот человек посвятил лет пятьдесят своей жизни переговорам с Октианией, присутствовал при эпохальном договоре и теперь крайне не желал разрыва взаимоотношений, захваченный любопытством и желанием исследовать новую планету и обменяться с ней культурным опытом.
— Сколько у нас времени? — осведомился он, вновь глянув на Аксина.
— Несколько дней. И то — рискованно. Каждый день промедления повышает шансы, что ситуация выйдет из-под контроля и снижает возможности Сачча как-то повлиять на неё, — ответил военный советник.
Эльтесеин молча кивнул и перевёл взгляд на того, кто до сих пор не подавал голоса, молча слушая других участников совещания:
— Тхорн, что с лечением?
Тхорн эс-Зарка поднял покрасневшие глаза на Сезара, и Эльтесеин, встретившись взглядом со своим подопечным, в полной мере ощутил его боль и усталость. Но никак не прореагировал на это, а молча сверлил взглядом, ожидая ответа.
— Мы начали вчера. За два часа он почти сломался. Я оцениваю его состояние как пограничное.
— Не вижу здесь ничего опасного. Если у него будет срыв — дадим медикаменты и продолжим, — холодно сказал Эльтесеин, и советники, словно по команде, опустили глаза в стол, явно желая сделать вид, что не слышат этого разговора.
— Все свободны, кроме командира Эс-Зарка, — распорядился Сезар и, дождавшись, когда все выйдут, коротко просканировал Тхорна:
— Ты в порядке. Я хочу, чтобы так всё и оставалось.
— Если вы так приказываете, Величайший, — саркастично заметил Тхорн, глядя мимо него.
— Как Асхелека? — спросил Сезар, не реагируя на выпад.
— Я позабочусь о ней.
— Если тебе будет трудно — приводи её ко мне, я посмотрю.
— Благодарю вас, — сухо ответил Тхорн, и по его эмоциям Эльтесеину сразу стало ясно: он скорее умрет, чем попросит помощи для своей жены.
— Я хочу, чтобы ты сделал всё возможное в ближайшие два дня, чтобы отбить у этого подонка садистские наклонности. Возможно, нам очень скоро придётся его вернуть. И тогда от твоего лечения будут зависеть сотни жизней октианцев и, кстати, шаггитеррианцев, выдачи которых мы всё ещё не можем добиться, — слегка смягчив тон, заметил Сезар. Он видел, что Тхорн близок к тому, чтобы взорваться. В его голове крутился вопрос, почему он сам не займётся лечением ублюдка, раз так волнуется за жизни октианцев.
Но благоразумие и субординация удержали его от озвучивания этого вопроса, а этические правила удержали Эльтесеина от эмоционального ответа на него с напоминанием, кому сам Тхорн обязан жизнью — и неоднократно. И всё же беззвучный диалог состоялся, поскольку Сезар мог читать мысли подопечного, а Тхорн эс-Зарка знал Величайшего достаточно хорошо, чтобы и без телепатии догадаться о его эмоциях и мыслях.
— Я могу сказать ему, что он вернётся домой? — спросил Тхорн, отводя глаза.
— Говори, что хочешь, если это поможет делу, — пожал плечами Сезар.
Глава 11
Тхорн.
Двое мужчин мрачно и угрюмо смотрели в глаза друг другу. В гостиной царила полутьма и прохлада, под стать их настроению. Жестокий, упрямый, неизлечимо больной психически человек, сидящий перед Тхорном, лично пытался украсть его жену. Если бы это у него получилось — он бы хладнокровно руководил бесчеловечными экспериментами над ней, возможно, пытками. Вероятно, в результате Асхелека погибла бы.
