Ирина Лакина - Арабские сны
Я взяла в ладонь ее руку и прижала к своей груди.
– Мне будет достаточно, если вы просто назовете меня своей сестрой. Сердце в моей груди сгорает от любви к повелителю, но в нем есть местечко и для сестринской любви к вам, госпожа!
– О, вы так добры и так бесхитростны! – с жаром воскликнула она. – Отныне вы моя названая сестра! Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали!
Я нарочно потупила взор и отвернулась от нее, печально всматриваясь в даль. Ее реакция не заставила себя ждать.
– Вас что-то тревожит, Рамаль Хатун? – в ее голосе звучали неподдельные тревога и забота.
– Увы, но не все в этом дворце так же счастливы, как мы с вами, госпожа, – я с грустью посмотрела в ее глаза, – я переживаю о вашей матушке. Она так молода, так свежа, так полна жизни!
– Но, что же с ней не так? – удивилась Эфсуншах.
– Наш мудрый повелитель и добрый сын решил осчастливить валиде и подарить ей шанс прожить вторую жизнь, полную любви и радости. Он хочет выдать ее замуж за Ансар-пашу, бейлербея Карадагского ханства. Но валиде в штыки приняла его слова, чем очень его опечалила.
Эфсуншах изумленно округлила глаза и вытянулась, словно стрела. Мои слова стали для нее откровением.
– Я никогда раньше не думала, что матушка может вновь выйти замуж, но эта идея мне по душе. Я согласна с братом. Она достаточно держала траур, и ни у кого нет сомнений, что она действительно любила отца, да простит Аллах ему грехи. Теперь она может вновь стать счастливой. Но почему Ансар-паша?
– Вы же понимаете, что, отказав Ансар-паше в женитьбе на вас, повелитель должен предложить ему взамен что-то не менее достойное? – серьезно заговорила я, нагнетая тем самым обстановку. – Карадагское ханство находится на южной границе нашего государства, и его правитель очень важен для Персии. Мы не можем допустить, чтобы у Ансар-паши появились нехорошие, предательские мысли. Он по-прежнему должен оставаться преданным государственным мужем. Вы понимаете, о чем я?
– Да-да, понимаю, – залепетала испуганная ходом моих мыслей девушка, – но чем же я могу вам помочь?
– Поговорите с валиде, убедите ее в правильности решения падишаха. Меня глубоко ранит эта ссора между матерью и сыном. Вы, как никто другой, должны понимать, что повелитель желает ей только самого лучшего. Ансар-паша достойный человек и, я уверена, будет для нее любящим мужем.
– Хорошо, – сдалась моя новая сестра, – я поговорю с ней и постараюсь убедить в добрых намерениях Джахана. Но сомневаюсь, что она меня послушает.
Наш разговор прервал стук в дверь.
– Войдите, – громко ответила я.
Незнакомая мне лекарша, сгорбившись, тенью проскользнула в мои покои.
– Вы посылали за мной, госпожа, – не поднимая головы, защебетала она, – чем я могу вам помочь?
– У меня очень сильно болит голова, – сердито пробурчала я, – почему ты так долго? Я уже думала и вовсе тебя не дождусь, хатун.
– Простите, госпожа. Валиде и повелитель приходили в лазарет проведать избитую Дэрьей Хатун наложницу Элену. Мне было приказано внимательно осмотреть ее, дабы убедиться, что она может вернуться в гарем и провести ночь с падишахом.
– Что?! – я не смогла сдержаться и выкрикнула этот вопрос излишне громко и эмоционально, приковав к себе осуждающий взгляд Эфсуншах. Но в этот момент мне было все равно. Волоски на моем теле зашевелились от ужаса, а горло сдавила тугая удавка, имя которой – ревность.
– Повелитель был очень доволен ходом выздоровления Элены и подарил ей свой шелковый платок. Завтра она отправится в его покои.
Ответный удар валиде не заставил себя ждать. Гром среди ясного неба – вот чем были слова лекарши для меня. Эта кобра специально потащила его в лазарет, чтобы он увидел Элену.
Боль и злость душили меня. Я едва сдерживалась, чтобы не броситься прямиком в лазарет и не надавать этому кобелю пощечин. Похотливый сукин сын!
Ну что же, мы еще посмотрим, кто завтра окажется в твоих покоях, Джахан. Кажется, сама судьба подкидывает мне тот самый случай, благодаря которому Первиз сможет заслужить безмерную шахскую благодарность. А уже если судьба на моей стороне, то и с этой напастью я справлюсь.
Глава 40
Я резко отдернула руку, больно порезавшись острым как лезвие шипом чайной розы. Чем сильнее день клонился к закату, тем больше я нервничала. Мои мысли были далеко – витали в темных коридорах и закоулках дворца. Я раз за разом прокручивала различные варианты развития событий и все никак не могла отделаться от ощущения, что что-нибудь обязательно пойдет не так.
Мое утро сегодня началось с заседания «совета безопасности ООН», как его в шутку назвала Лерка.
Присутствовали: Первиз-бей, Лерка, я и Арзу-калфа.
Постановили: проблему в лице Элены устранить, но без угрозы для ее жизни. Пусть пока живет, зараза.
И вот, согласно разработанному плану «спецоперации», я битый час прогуляла в саду, поджидая падишаха, который после совета дивана всегда отдыхает на свежем воздухе в компании бессмертных.
Вдалеке послышались шорох гравия и хруст сухих веток. Я обернулась, увидев поверх линии постриженного кустарника высокий головной убор Джахана из белого войлока, а следом за ним верхушки ярко-вишневых кече охранников. Время пришло.
Я приложила к губам специально пораненный палец, втянула в себя капельку крови и быстрым шагом направилась навстречу повелителю.
– Рамаль, душа моя! – воскликнул он, одарив меня своей умопомрачительной улыбкой.
– Мой падишах, – я смущенно отвела взгляд и присела в реверансе.
– Куда ты торопишься?
– Я поранилась об острые шипы прекрасных роз в твоем саду и теперь иду в лазарет. Заодно проведаю свою подругу Элену. Я очень переживаю за нее.
Джахан нахмурился и важно задрал подбородок.
– Я не знал, что у тебя в гареме есть подруги, – небрежно заметил он, отводя взгляд.
– Мы подружились еще в самый первый день, когда обе были напуганы и потерянны. Элена хорошая девушка, – наивно лепетала я, пронзая его осуждающим взглядом.
Падишах растерялся, не зная, как реагировать на мои слова, которые так явно противоречили мимике. Скулы на его лице начали подергиваться, и он словно заторопился куда-то, всматриваясь в даль поверх моего плеча. «Немного мук совести тебе не повредит», – подумала я, все больше наглея и таращась на него взглядом, полным упрека.
– Сильно ли ты поранилась? – решил он сменить тему.
– Достаточно, чтобы почувствовать боль, – ответила я и протянула к нему руку, по указательному пальцу которой текла тонкая струйка крови. – Нет ли у тебя платка, чтобы перевязать мою рану? Я боюсь, что какая-нибудь инфекция попадет внутрь и навредит ребенку.
