Шарлин Харрис - Окончательно мертв
Я обошла квартиру, все еще разгромленную после драки с Джейком Перифоем. Надо будет прибраться утром… или когда там выйдет… когда жизнь пойдет дальше.
Войдя в ванную, я содрала с себя одежду, подержала ее с минуту в руках, разглядывая, в каком она виде. Потом перешла коридор, открыла стеклянную дверь и выбросила шмотки на перила галереи. Вот если бы так же легко было избавиться от всех проблем…
Тем временем моя истинная личность достаточно очнулась, чтобы включилось сознание вины: оставила беспорядок, который кому-то потом прибирать. Стакхаусы так не поступают. Но мысль не смогла заставить меня спуститься по лестнице подобрать грязную одежду. Еще не сейчас.
Когда я заклинила стулом разбитую дверь, когда включила систему тревоги тем кодом, что показала мне Амелия, только тогда я полезла в душ. Вода обожгла все ссадины и порезы, глубокий укус на руке снова стал кровоточить. Вот блин… Моя кузина — вампир — не нуждалась, естественно, в аптечке первой помощи. Наконец я нашла круглые ватные диски, которыми она, наверное, снимала макияж, и покопалась в сумке с вещами, пока не нашла нелепо жизнерадостный леопардовый шарф. Кое-как закрепив на руке вату, я неуклюже примотала ее этим шарфом.
Зато развратные простыни меня теперь совершенно не беспокоили. Морщась от боли, я влезла в ночнушку и легла на кровать, моля о забытьи.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Я проснулась совершенно не освеженной, с ужасным чувством, что вот сейчас вспомню что-то плохое.
Чувство меня не обмануло.
Но это плохое должно было подождать, потому что день у меня начинался с сюрприза. Рядом со мной на кровати лежала Клодина, приподнявшись на локте и сочувственно на меня глядя. А в ногах кровати на стуле сидела Амелия, умостив перевязанную ногу на оттоманку. И читала.
— Откуда ты тут взялась? — спросила я у Клодины. После вчерашней встречи с Эриком и Биллом я уж задумалась, не все ли за мною гоняются. Может, сейчас в двери войдет Сэм.
— Я ж тебе говорила, я — твоя фея-крестная, — ответила Клодина.
Обычно она — самая радостная фея из всех, кого я знала. Она, Клодина, так же красива женской красотой, как ее брат Клод — мужской, может быть, даже красивее, потому что из ее глаз смотрит более приятная личность. И цвета у нее те же, что у него: черные волосы, белая кожа. Сегодня она была одета в светло-голубые бриджи и соответствующую черно-синюю блузку. Смотрелась как неземная красота — насколько можно выглядеть неземной в бриджах.
— Это ты мне объяснишь, когда я выйду из ванной, — сказала я, вспоминая, сколько воды я выхлебала вчера, когда добралась до умывальника. От всех моих приключений мне дико хотелось пить.
Клодина грациозно вспорхнула с кровати, я неуклюже поднялась вслед за ней.
— Осторожнее, — посоветовала Амелия, когда я попыталась встать слишком быстро.
— Как твоя нога? — спросила я, когда мир перестал качаться. Клодина поддержала меня за локоть — на всякий случай. Было приятно ее видеть, и неожиданно приятно было видеть Амелию, даже хромую.
— Саднит, — сказала она. — Но я, в отличие от тебя, из больницы не сбежала, и мне рану обработали как следует.
Она закрыла книгу и положила ее на столик возле кресла. Выглядела она, думаю, получше меня, но не сияла жизнерадостностью, как накануне.
— Зато мы поучительный опыт приобрели, правда? — спросила я, и тут у меня дыхание перехватило — я вспомнила, что вчера услышала.
Клодина помогла мне добраться до ванной. Я ее заверила, что справлюсь сама, и она вышла. Сделав все необходимое, я почувствовала себя лучше — почти человеком — и вышла. Клодина откопала у меня в сумках кое-какую одежду, и на столе возле кровати стояла кружка, от которой шел пар. Я осторожно уселась за стол, закинув ногу на ногу, и поднесла кружку к лицу — вдохнуть аромат.
— Объясни теперь насчет феи-крестной, — попросила я. О чем-либо более насущном мне говорить не хотелось — пока что.
— Фейри — исходный сверхъестественный вид, — сказала Клодина. — От нас пошли эльфы, брауни, ангелы и демоны. Водяные, лешие, духи природы… все это разные формы фейри.
— Так кто же ты? — спросила Амелия. Ей не приходило в голову, что ей следовало бы выйти, и Клодину, похоже, это вполне устраивало.
— Я пытаюсь стать ангелом, — тихо ответила Клодина, сияя огромными карими глазами. — После многих лет бытия… законопослушным гражданином, как вы это называете, я получила охраняемое лицо. Присутствующую здесь Сьюки. И надо сказать, работы с ней хватает.
Вид у нее был гордый и довольный.
— А тебе не полагается предотвращать страдания? — спросила я. Потому что если так, то хреново она работает.
— Хотела бы я иметь такую возможность. — Лицо Клодины погрустнело. — Но я могу помочь тебе оправиться от ударов, а иногда — и предотвратить их.
— То есть в твое отсутствие было бы еще хуже?
Она энергично кивнула.
— Верю тебе на слово. А каким образом я заработала себе фею-крестную?
— Мне не дозволено этого сообщать, — ответила Клодина, и Амелия завела глаза к потолку:
— Значит, это нам мало что дает, — сказала она. — И, учитывая проблемы, с которыми мы столкнулись ночью, может, вы не слишком умелая фея-крестная?
— Уж кто бы помолчал, мисс «Я-запечатала-квартиру-чтобы-все-было-свежим», — возмутилась я при этой попытке поставить под сомнение компетентность моей крестной.
Амелия выбралась из кресла, пылая гневом.
— Да, я ее запечатала! Он бы все равно вот так поднялся, только раньше! Я лишь задержала этот момент!
— Лучше было бы, если бы мы знали, что он здесь!
— Лучше было бы, если б твоя стерва-кузина его не убивала!
И тут мы обе резко заткнулись.
— Ты уверена, что так оно и было? — спросила я. — А ты, Клодина?
— Я не знаю, — ответила она безмятежно. — Я не всемогуща и не всеведуща. Возникаю лишь, чтобы вмешаться, когда могу. Ты помнишь, как уснула за рулем, а я появилась вовремя, чтобы тебя спасти?
При этом она мне чуть сердечный приступ не устроила, появившись на пассажирском сиденье в мгновенье ока.
— Да, — ответила я, пытаясь говорить благодарно и смиренно. — Помню.
— А это очень, очень трудно — вот так быстро где-нибудь появиться. Это я могу сделать лишь в случае настоящей опасности. В смысле, когда вопрос жизни и смерти. К счастью, у меня было чуть больше времени, когда горел твой дом.
Клодина не собиралась излагать нам правила или даже объяснить природу создателя этих правил. Мне просто пришлось перепахивать свою систему верований, которая служила мне всю жизнь. Вообще-то, если я ошибалась во всем, то я и знать об этом не хочу.
