Попасть в сказку и не выйти замуж? Книга 4 - Инга Ветреная
Пока я наступала на захлебывающуюся слезами мамашу, мои соратники споро ворожили и поставили на миниатюрные табуреточки отца посольского семейства и молодого нахального посла. Я, плавно отойдя в сторону, продемонстрировала весь ужас происходящего ошеломлённой тетке, которая, подскочив, кинулась на моих старушек с кулаками. Но тут сообразительный оболтус перехватил Лючию поперек тушки, при этом не мешая наслаждаться представшей картиной. Незамедлительно подключились и опытные пенсионерки, обездвижив рвущееся из захвата царевича пылкое женское тельце, неспешно продолжая свое жуткое дело. Поправили на замерших от ужаса на табуретках связанных невидимыми путами мужских шеях заранее наколдованные петли, расправили на них беленькие воротнички, одернули кафтаны, чтобы покойнички висели на балке беседки опрятные и аккуратные.
От контраста между ужасом нависшей неминуемой казни и трепетной заботой палачей о внешнем виде приговоренных, у бабенки в голове началась активная мыслительная деятельность, точно такая же, как у нас после каждого покушения на Елисея. Царенок же гордо встал перед будущими висельниками и, развернув откуда-то взявшийся в его руках рулон пергамента, начав громко и торжественно зачитывать:
— Я, Елисей Жданович, тлетий сын цаля-батюшки тлидесятого цалства, плиговаливаю тебя, Пшемислав Тадеушевич — посол Кощея Бессмелтного, за нанесение на меня плоклятья, котолое пливело к ухудшению моего здоловья, и за попытку моего убийства, к смелтной казни челез повешение. А тебя, Тадеуш Густавич — бывший посол Кощея Бессмелтного, отец Пшемислава, за уклывательство злодеяний своего сына также плиговаливаю к смелтной казни челез повешение! — зачитав приговор, оболтус свернул пергамент в трубочку и сунул его себе в рукав.
— Подождите! Не губите! — встрепенулась Лючия и поползла на коленях от меня уже к старушкам.
— А чем, милая, мы тебе помочь-то можем, если вы нам ничегошеньки не рассказываете? В расследовании нам не помогаете! Следовательно, мужики твои для нас совершенно бесполезны! — припечатала бабенку сердобольная старушка, всем своим видом искренне сочувствуя заплаканной посольской матери и жене. — Янина, выбивай из-под них табуреточки!
Глава 45
Кунегунда и Войцеха вжались в стены беседки, обнялись, зажмурили глаза и начали тоненько подвывать.
— Не надо! — заверещала истошным голосом Лючия. — Ведь дети живы и здоровы!
— Живы, здоловы! — согласился с ней царенок. — Только пличем тут твой сынок?
— Это Кощеюшку мы должны благодарить. Злыдень уберег и позаботился о Ванюшке и Источке, а вот твой Пшемислав совсем не причём! — нагнетала румяная зараза.
— Да и о здоровье Марфочки и Ирины нам ничегошеньки не известно, живы ли? — нервно спросила я, старательно изображая беспокойство.
— Живы, живы! — радостно затараторила бабенка.
На ее вопли старший и младший послы громко замычали и, как гусеницы, начали сокращаться, пытаясь остановить словесный поток, льющийся из охваченной отчаянием женщины. Они даже не замечали того, что начали интенсивно раскачиваться на табуретах, рискуя свалиться с них по собственной инициативе, и, тем самым, привести приговор нашего царенка в исполнение самостоятельно, то есть совершенно без нашей помощи. Но колдовские эксперты среагировали своевременно и слаженно, полностью лишили упрямцев возможности издавать звуки и даже извиваться.
— И как мы в этом можем убедиться? — не отставала от допрашиваемой баба Яга. — Нет тебе веры!
— Так они в моем имении! Оно мне от батюшки досталось! — истерично кричала Лючия.
— Если бы было все так просто, то советник Кощея по дипломатическим делам давно бы наших баб отыскал, — старательно не верила посольской матери Янина.
— Имение находится не в царстве Бессмертного, а в соседнем государстве, у меня на родине, туда Миежко Збигневичу ходу нет! — ползая на коленях от Янины к бабе Яге, а от Яги ко мне, сдавала все явки и пароли лжематрешка.
— Нужно убедиться лично! — прогундосил грозный Елисей.
— Летим! — согласились с ним бабульки.
— Но как? — немного растерялась я.
Баба Яга, сунув два пальца в рот, оглушительно свистнула. На ее зов тут же примчалось кудахтающее средство передвижения.
— Бабушка Яга, — обоснованно заволновалась я. — Так мы в нее все вместе не поместимся!
— Смотри, Маша, внимательно, какое это чудо — наша ступа! — заговорщически проговорила старушка и махнула рукой.
Ступа тут же увеличилась в размерах и стала теперь представлять собой лодку с высокими бортами. Споро поместив в нее все посольское семейство, также и мне подсобив попасть в летательный аппарат, и своему кривенькому внучку, бабуськи изящно впрыгнули в ступу с грозным окриком на посольских:
— А ну, быстро путь показывайте!
Долетели мы до имения Лючии довольно быстро, заминка случилась лишь на границе Кощеева государства. Ступа никак не могла сквозь нее прорваться. Тогда старушки, быстро посадив молодого посла на высокий бортик ступы и развязав старшему послу руки, хищно улыбнувшись, и держа одной рукой за кафтан Пшемислава, томно начали шантажировать Тадеуша Густавича:
— Открывай границу, иначе на одного сына сейчас у тебя станет меньше!
— Я не могу! — стал отнекиваться отец, вполне даже искренне. — Открыть границу можно только с разрешения Бессмертного! Пожалейте, Пшемислав — мой единственный сын! Смилостивитесь!
— А ты думаешь, видеть, как на твоих глазах погибает единственный сын больнее, чем наблюдать неминуемую гибель третьего внучка? — задала неприятный вопрос баба Яга, отчего с лиц посольских родителей спала краска.
— По вопросу единственности твоего сына, — едко заметила румяная зараза. — Нужно было побеспокоиться заранее. Так сказать, готовить запасные варианты!
От оскала нашей молодухи мать с отцом Пшемислава совсем поникли и в один миг постарели лет на двадцать. Бывший посол обреченно взмахнул руками и прочитал негромко какой-то заковыристый стишок, и тут же наш летательный аппарат прорвался сквозь невидимую границу.
Имение оказалось небольшим, но очень уютным и ухоженным. Оно просто утопало в цветах. Меня очень удивило то, как радостно нас встречала молодая девушка с пышными формами в ярко розовом платьице и со светлыми кудряшками, обрамлявшими кукольное личико, на котором восторженно взлетала ввысь монобровка. Она озорно махала нам пухленькими ручками, подбегая к месту посадки. Девушка светилась от счастья и ласково улыбалась, ровно до тех пор, пока не разглядела из-за широких плеч послов бабу Ягу. В тот же момент девчушка резко развернулась на сто восемьдесят градусов и рванула от нас, что есть мочи.
— А ну стоять на месте, вертихвостка потерявшаяся! — заорала баба Яга, и девица замерла на месте.
— Это кто? — полюбопытствовала я.
— Малфа, — подтвердил мои догадки Елисей.
— А чего это она так радовалась прибытию своего похитителя? Она же в плену должна страдать и томиться? — подметила я неувязочки.
— А вот сейчас мы и узнаем, как ей в плену этом страдания учиняют, и насколько суровы ее томления, — хищно прищурившись, с грацией молодой лани выпрыгнув
