MAYDAY - Ксения Кантор
Почти все были в сборе. Рассевшись по циновкам, парни грелись у костра. Последними пришли Никитка и Ванька. Стоило ребятам появиться, как все присутствующие изумленно замерли.
– Мелкий, где твоя борода? – первым не выдержал Рыжий.
– Обучение с огнеметом, – буркнул Никита и отвернулся.
Тут же башня содрогнулась от дружного мужского гогота.
– Погоди, так тебя девчонка так уделала? – давясь смехом, уточнил Пух.
До ребят уже дошли слухи о неожиданном мастер-классе по стрельбе. Что-либо скрыть в лагере было весьма проблематично. А вот про последствия обучения они ничего не знали и теперь вовсю веселились.
– Ай, молодца! – ухахатывался Рыжий. Казалось, даже веснушки на его лице громко хихикали. – А брови?
Зло обернувшись, Никита позволил товарищам удостовериться, что пострадало решительно все. Некогда густые черные брови теперь выглядели, словно изъеденные молью. Разумеется, это лишь подогрело всеобщее веселье.
Дождавшись, когда парни успокоятся, слово взял Дэн.
– Давайте помянем Артема. Рыжий, что там у тебя?
– А че сразу Рыжий? – привычно возмутился друг, но бутыль коньяка из-за пазухи все же достал.
Данила принял из рук друга ценный трофей и сказал:
– Хочу выпить в память о Теме. Он был храбрым солдатом и погиб, как положено, в бою. Пусть земля ему будет пухом. – следуя традиции, командир плеснул немного коньяка на каменный пол и только после этого сделал глоток.
Янтарная жидкость огнем прошлась по горлу и опустилась в желудок, согревая изнутри. Следом глотнули все присутствующие.
Носком ботинка Дэн подцепил ближайший уголек и, дав ему немного остыть, взял в руки. В черном кусочке все еще хранилось тепло. Чувствуя его на своей ладони, мужчина поднялся. Ребята тоже встали и вслед за командиром приблизились к дальней стене. Здесь, за огромными шестеренками Курантов, на красной кирпичной кладке значились имена тех, кто не вернулся из рейдов.
Некоторое время Дэн смотрел прямо перед собой. Стена Памяти. Так повелось, с самого первого дня они записывали здесь имена погибших солдат. Ряды корявых букв, написанных простым угольком, складывались в потерянные жизни. Сколько их уже – двадцать? Тридцать? И сколько еще впереди? На секунду стало так горько, что хоть вой. Скрипнув зубами, мужчина поднял руку и нацарапал на стене «Артем». Пять букв. Вот и все. Был человека, а теперь лишь надпись угольком. Помрачневшими взглядами ребята следили за действиями командира, понимая, завтра на стене может появиться имя любого из них.
Вернувшись к костру, некоторое время молчали. Бутылка совершила еще два круга, прежде чем окончательно опустеть. От огня веяло теплом и спокойствием. Отблески пламени плясали на угрюмых лицах, расцвечивая мужественные черты широкими оранжевыми мазками.
Их осталось восемь. Один ушел навсегда, второй едва ли когда-нибудь реабилитируется в глазах товарищей. И каждый из ребят переживал это по-своему. Никита с Ванькой в силу пылкой молодости злились на Андрея и втайне от командира договорились хорошенько вздуть предателя, как только кончится его заточение. Пух грустил. Он любил свою команду, любая потеря или ссора нарушала его душевный покой. Рыжий, Игорь и Шальной едва сдерживали презрение. Подкаблучник, повелся на уговоры бабы, что тут скажешь? Тряпка!
Сам командир сидел, откинувшись спиной на железную опору, и ни о чем таком не думал. Нет, у костра ему всегда вспоминался остров. Дом, баня и река, где в зеленых зарослях камышей прятались хитрые щуки, а ветер полнился ароматами леса. Остров так и остался его тайным, тщательно скрытым убежищем, где можно было переждать любые невзгоды. В мыслях он продолжал планировать дальнейшее благоустройство: строительство пирса и навеса для лодки, укрепление крыши… но с каждым днем воспоминания становились все расплывчатей, словно подёрнутые озерной рябью. И все чаще в его маленький, отгороженный ото всех мирок проникали мысли о насущном. Так и сейчас, попытавшись укрыться в благостных воспоминаниях, Дэн нет-нет, да возвращался к тревожным думам.
Окончательно признав, что сегодня обрести душевный покой ему вряд ли удастся, командир вздохнул и сел поближе к костру. Дрова уютно потрескивали, обдавая кожу теплом.
– Сегодня переговорил с Немцем и Кабанчиком. Ребята с нами. Если Умар выступит, команды пойдут против него.
– Давно пора прижать ублюдка, – сплюнул Рыжий.
Дэн жестом остановил друга и продолжил:
– Молодежь, как продвигаются дела со сближением?
– Есть контакт, – отрапортовал Никита. – Вчера общался с Прыщом.
– Отлично. Ромка, удалось выяснить, где схрон у первой команды?
– Пока нет, но кое-какие догадки появились.
– Михей, что у тебя?
– Тимур приказал своим сидеть тихо. Пока не высовываются.
– Так мы до весны будем ходить вокруг да около, – недовольно буркнул Пух и, чиркнув спичкой, раздраженно прикурил сигарету.
Внезапно в разговор вступил Шальной. Сняв шапку, спецназовец взъерошил на голове волосы и задумчиво признался:
– Дэн, я вчера весь вечер думал про Умарова… не выйдет с ним договориться, план Сокола тоже не сработает. Таких шакалов надо убирать быстро и тихо.
– Ребят, вы во всем правы. Вот, что я думаю. Если в ближайшую неделю его ребятки снова высунутся, по-тихому выставим Умара за ворота, и пусть идет на все четыре стороны.
– Дело говоришь, – откликнулись Игорь с Михеем.
Тем временем Никита выудил из пуховика бутылку виски и с самодовольным видом выставил вперед.
– Чтобы план сработал, надо обмыть.
– Ого, – присвистнул Ромка. – Шотландский, трехлетний. Откуда?
– Залутал вчера в одной из гримерок Большого Кремлевского, – с гордостью сообщил парень. – Вообще там столько всего интересного. Правда, почти все растащили, но как видите, кое-что еще осталось.
– Так вот где ты пропадаешь ночами! – догадался Игорь, который делил с Никитой комнату. – А что значит «лутать»?
– Термин из игры про зомби-апокалипсис. Значит, найти что-то ценное.
Собеседник демонстративно закатил глаза, мол – вот дурни, нечем больше заняться.
– Тебе рейдов мало что ли?
– Это другое! Тут азарт, интрига, конкуренция.
Внезапно активизировался Шальной. Поправив очки, он окинул парня любопытным взглядом и спросил:
– Мне вот интересно, что было самым страшным в играх про зомби-апокалипсис?
Никита хмыкнул и неожиданно выдал:
– Люди, конечно! С зомбарями все просто – расстреливай или режь. И только человек способен затаиться, или прикинуться фрэндли, а едва повернешься спиной, выпустит обойму.
– Все как в жизни, – пробормотал Димка. – Самый страшный противник – человек.
Никита подтянул колени к груди и положил на них подбородок. И, ни к кому в особенности не обращаясь, спросил:
– Как думаете, визгуны что-нибудь помнят
