Подвиг без героя (СИ) - Ольга Александровна Валентеева
— Вот оно, женское коварство! — захохотал тот. — Увы, сестрица не всегда будет рядом, высочество. А твой поцелуй вряд ли порадует воина. Хотя, эффект неожиданности будет куда сокрушительнее.
Кей покраснел, а Денни рассмеялся еще громче. Валенсия тоже смеялась.
— Не злись! — Она обняла брата одной рукой, второй по-прежнему сжимая клинок. — Денни шутит.
— Ну и шуточки! Тебе бы с советником Риббонсом пообщаться. Нашли бы общий язык, — буркнул Кей, вспомнив столичный маскарад и свой позор.
— Риббонс — снулая рыба! — откликнулся Денни. — А король и вовсе разучился думать головой, раз к нему прислушивается. Ладно, передышка окончена. К бою!
И так гонял их по залу, что вскоре Ленси запросила пощады, а для Кея все закончилось так же, как и утром — он упал, раскинув руки, и лежал на полу, пока Денни возвращал свой меч на стену.
— Отличная тренировка, парень, — заявил Денни, протягивая принцу руку и помогая подняться на ноги.
— Да уж… — Кею казалось, что все тело превратилось в сплошные тянущие мышцы. — А знаешь, действительно, отличная тренировка.
Его собеседник лишь рассмеялся, похлопал по плечу и приказал:
— Теперь ужинать и спать! На рассвете жду вас у озера. Снова будем тренироваться.
— Ты безжалостен! — простонала Валенсия.
— Девушкам спуска тоже не дам. Можешь не рассчитывать.
И первым помчался переодеваться, чтобы явиться в столовую в чистой одежде, а не в пропахшей потом рубахе. Кей и Ленси потянулись за ним, быстро поели. Кейлин думал, что хорошо выспался, но стоило голове коснуться подушки, как он понял: это не так.
Утром была тренировка, завтрак, прогулка, книги, обед, послеобеденный сон, тренировка, ужин, занятия магией. И покатились дни, все так один. Кей даже сбился со счета, сколько он провел в имении Ферсона под взглядом врага, навеки запечатленного на портрете. Пять дней? Семь? Наверное, все-таки больше недели.
Меч слушался лучше, физические и магические нагрузки выбивали всю дурь из головы, как выражался Денни. Кстати, с магией он тоже помогал. Пару раз понаблюдал, как принц пытается контролировать силу, выругался и заявил:
— Без концентрации дело дрянь. Представь перед собой советника Риббонса. Представил?
Так как дело происходило в парке, Кей выбрал в качестве Риббонса ближайший куст. Вспомнил мерзкую ухмылку, сальные пальцы, плотоядный взгляд. Пытки после неудавшегося побега. Память услужливо сохранила их все до одной.
— Бей! — выкрикнул Денни, и Кей ударил. Куст вспыхнул и осыпался черным пеплом.
— Знаешь, постарайся в следующий раз не уродовать парк, — его «учитель» пощелкал языком. — Но в целом это было впечатляюще. Действуй в том же духе. Сначала сосредоточься на цели, потом бей. Мой учитель когда-то учил меня упражнениям для концентрации.
— Но ты не маг, — заметил Кейлин.
— Родители надеялись, что стану им. Но, увы, природа обделила меня дедовской силой. Запоминай…
И Кей запоминал. И повторял упражнения для концентрации. Чувствовал себя выжатым до донышка — ему нравилось это чувство. Оно позволяло сохранять шаткий покой внутри. Кейлин понимал, что долго его спокойная размеренная жизнь не продлится. Денни говорил, они пробудут здесь максимум месяц. Неделя прошла. И с каждым днем приближался их отъезд в Эффорт, а Кей боялся себе признаться, что готов остаться в имении Ферсона, так же тренироваться, гулять с сестрой и их приятелем, завтракать, глядя через огромные стены столовой, как поднимается солнце, и во время ужина наблюдать, как оно садится. Эффорт казался далеким, казался чужим. А здесь Кей чувствовал себя своим, и от этого становилось страшно. Кто знает? Возможно, если бы их хрупкий покой не нарушили, он разрешил бы себе прожить здесь куда дольше.
Но судьба не спрашивает о планах. Она ставит перед фактом, а что делать дальше — лишь иллюзия выбора. Это Кей понял предельно точно. И, увы, раньше, чем через месяц.
Глава 23
Денни
Миновала неделя, а нас не беспокоили. Прошло еще три дня, и я уже уверовал, что Бертрану нет до меня никакого дела. Дни тянулись однообразно. Утром и вечером я тренировал принца. Забавно было заниматься с ним, зная, что наступит день, когда он обернет оружие против меня. Но мальчишка так отчаянно желал повысить свои навыки, что я не стал ему отказывать. Мне не тяжело помахать мечом, да и самому давно пора прийти в форму, потому что за три года спокойной жизни тело одеревенело, стало неповоротливым. Знавал я и лучшие времена. И надеялся, что смогу познать их снова.
А вечером, пока принц крошил окрестные кусты, мы с Ленси гуляли по парку. Девчонка получила в монастыре отличное образование. Во всяком случае, рассказывала интересные вещи: о жизни магов Эффорта, о далеких странах и городах, открытиях в медицине и науке. Я слушал и чувствовал себя профаном, но Ленси и не думала надо мною смеяться.
В тот промозглый вечер мы тоже отправились на привычную прогулку. Кей, вопреки традиции, заперся в библиотеке. Что он нашел — не знаю, но принц застрял там еще с обеда. Я ставил на бабулин любовный роман, Ленси возражала — она считала, что Кейлин обнаружил какой-нибудь философский трактат. Об этом мы и спорили, прохаживаясь по аллеям среди голых деревьев. Листья ковром лежали под ногами, а мы ступали по ним и просто болтали, пока не дошли до пруда.
Валенсия, как всегда, припасла корм для уток. Они поплыли к ней раньше, чем моя спутница достала угощение.
— Утиная принцесса, — рассмеялся я. — А вот твои подданные!
— Тебе лишь бы зубоскалить, — улыбнулась Ленси, насыпая в воду крошки.
— А что еще мне остается? Только смеяться, слезы пусть достанутся другим.
Принцесса выпрямилась и обернулась ко мне. В ее глазах читалось нечто, чему я не желал давать определения. Понимал, видел, сам тянулся к ней, и все же… Между нами пропасть. Она носит имя короля Эффорта, ее отца. Иногда меня подмывало сказать Валенсии правду, но я молчал. Опасался, что тогда они с братом уедут отсюда и наделают глупостей, а я, откровенно говоря, привязался к ним и не желал зла. А еще давно не чувствовал себя нужным.
— О чем ты думаешь? — спросила вдруг Ленси.
— Что? — Я не сразу вернулся в реальный мир.
— Спрашиваю, о чем ты думаешь? У тебя глаза грустные, — ответила принцесса.
— Все-то ты видишь, — улыбнулся
