Скиталец - Тиффани Робертс

Двигая руками вниз по его торсу, она неуклюже расстегнула его брюки и просунула руку внутрь. Его член был твердым, но не негибким, излучающим тепло. Бедра Ронина дернулись. Лара скользнула ногой к его заднице, стягивая штаны, чтобы освободить его эрекцию. Она обхватила ее кулаком и погладила.

Прежде чем она поняла, что он собирается сделать, он схватил ее за пояс брюк и потянул в обе стороны. Звук рвущейся ткани был оглушительным, сравнимым только с биением ее сердца, а он разорвал их, как будто они были сделаны из бумаги.

Ронин откинулся назад, стягивая половинки ее штанов, обнажая бедра. Он уставился на ее лоно, зрачки его расширялись и сужались. Его рука скользнула вверх по внутренней стороне ее ноги, оставляя за собой жар. Лара вздрогнула. Ее дыхание стало прерывистым.

Он раздвинул ее складки, открывая их взору. Кончик пальца скользнул по чувствительной плоти, и она не смогла сдержать стон. Не могла усидеть на месте. Внезапно он вонзил в нее свой палец, прижав тыльную сторону ладони к ее бугорку.

Лара ахнула и приподняла бедра, прижимаясь к его руке. Он на мгновение замер в раздумье, и прежде чем она успела усомниться в его нерешительности, он скользнул еще одним пальцем внутрь.

Искра вспыхнула под сладким теплом его руки, проложив путь к каждому нервному окончанию в теле Лары. Его пальцы скользнули внутрь нее, касаясь чувствительной плоти, и раздували пламя до адского огня.

Она заставила себя открыть глаза и посмотреть на него. Он все еще наблюдал за ней, так же пристально, как и во время танца.

На этот раз она потанцует с ним, а не для него.

Взяв его за запястье, она отвела его руку в сторону и села. На его лице промелькнуло замешательство, но он без возражений сел. Кровать заскрипела под его весом.

Лара сбросила свои испорченные штаны и забралась к нему на колени. Руки Ронина легли на ее бедра, удерживая неподвижно, когда она обвила ногами его талию.

В новом положении их глаза оказались на одном уровне. Они смотрели друг на друга, и на этот раз она точно знала, о чем он думает. Это была точка невозврата.

И Ларе было все равно.

Она хотела его. Она хотела его и до сегодняшнего вечера, но отбрасывала свои желания в сторону. Гнев был легче, чем похоть, легче, чем забота. Неважно, на кого он был направлен — на него, на свои чувства или на себя.

Больше нет.

Их рты встретились, голод Ронина сравнялся с ее собственным, их взаимная потребность усиливалась с каждым вкусом. Она провела пальцами по его коротким волосам и вниз по спине, обвила руками его шею и приподняла задницу. Кончик члена прижался к ее центру. Откладывать дальше означало бы приветствовать возвращение боли. Она не хотела думать. Она хотела забвения.

Прежде чем другая мысль пришла ей в голову, прежде чем она смогла поколебаться и убедить себя остановиться, она упала на него.



Она резко выдохнула от внезапной полноты. Это было совсем не похоже на ту боль, которую она помнила, совсем не то, что она заставляла себя воображать. Дискомфорт был мимолетным, и ее тело потянулось, чтобы приспособиться к нему, втягивая его глубже внутрь — жаждая большего.

Лара уткнулась лицом в его шею. Появления каких бы воспоминания она не боялась, они не возникли. В этой комнате были только она и Ронин, отгороженные от остального мира. Они были связаны самым интимным образом.

Он был совершенно неподвижен под ней, впиваясь кончиками пальцев в ее бедра.

— С тобой все в порядке? — спросил он напряженным голосом.

— Я готова, — ответила она между судорожными вдохами. Будет боль, это неизбежно. Жизнь — это боль, а что такое секс, если не часть жизни? Но Ронин не хотел причинять ей боль. Это что-то значило. Это сделало бы все терпимым. Именно в этой близости, интимности она нуждалась. — Найди свое освобождение.

Его пальцы скользнули в ее волосы, и он мягко откинул ее голову назад, встречаясь с ней взглядом.

— Дело не в моем освобождении, — он поцеловал ее, обхватив одной рукой ее спину для поддержки, и повел бедрами. Как и многое в нем, это было едва уловимо. Настолько, что поначалу она и не заметила, как это произошло.

Давление внутри нее росло по мере того, как его член входил и выходил. Она затаила дыхание, ожидая обжигающей боли, но было только плавное скольжение его члена, немного глубже с каждым толчком. Он задел потаенное место внутри, о существовании которого она и не подозревала.

Что-то задрожало в ее глубине. Ее глаза расширились, и ощущение нарастало, пока не стало почти ошеломляющим. Тяжело дыша, она впилась пальцами в его бока. Это было совсем не так, как раньше. Это было… это было…

Ее спина прижалась к его руке, бедра изогнулись, чтобы вобрать в себя больше его, и она закрыла глаза. Наслаждение пронзило ее, затопляя чувства. Она могла умолять, могла произносить его имя, но не знала наверняка. Было только его тело, слившееся с ее, и нарастающий темп.

Трение нарастало, огонь внутри Лары разгорался все жарче и жарче. Это было слишком — это пугало. Но она открылась, приветствуя его, прижимаясь к его груди, погружаясь в его тепло. Вскрикнув, она сдалась, разбившись вдребезги в его объятиях и потеряв себя на мгновение, которое растянулось на вечность.

Его пальцы сжались, и боль только усилила осознание получаемого удовольствия. Ронин был твердым, реальным, вокруг нее и внутри нее. Он крепко прижимал ее к себе. Его тело замерло, когда член запульсировал. Каждое из его движений посылало через нее новую волну, медленный, устойчивый ритм, от которого у нее перехватывало дыхание. Хотя это было ничто по сравнению с его темпом мгновением раньше, это подтолкнуло ее к еще одному пику.

Когда все завершилось, ее тело стало легким, а разум вернулся к ней, как перышко, парящее с неба. Лара прислонилась к Ронину, тяжело дыша. Его кожа была влажной от ее пота. Прохладные капли стекали между ее грудей, падая на рельеф его живота.

Она долго сидела так, прежде чем он пошевелился. Он уткнулся щекой в ее волосы и опустился на колени, прижимая ее тело к себе, пока поворачивался. Его член вышел, когда он лег на