Рыцарь и его принцесса - Марина Дементьева
Увы, Мейвин, я — не ты, и даже не бледный твой призрак, и нет во мне ни капли твоей огненной вольной кр`ови. И, верно, можешь обмануться и ты, Зимняя княгиня: напрасно вверила земной девчонке свой дар, едва ли сумею им воспользоваться…
3
Назавтра замок шелестел шепотками и пересмешками. Суетясь по делам, Нимуэ то и дело прыскала в кулачок. Поначалу я едва ли обращала внимание на усмешки няни, а, когда всё же спросила, она лишь отмахнулась, развеселившись ещё пуще.
— Поделись радостью, няня. Быть может, посмеюсь вместе с тобою, в эти дни немного причин для веселья.
Долго уговаривать старушку не пришлось, и нянюшка поведала о том, что знала уж вся Тара. Нынче появление ко столу бастарда риага, известного драчуна и забияки, вызвало слитный вздох всех присутствующих дам, и даже Блодвен изобличила заинтересованность поднятием бровей. И причиной тому была вовсе не привлекательность бастарда, но то обстоятельство, что красота эта на некоторый срок претерпела убытки. При всём при том Стэффен казался невозмутим и даже весел, точно разыграл удачную шутку. Тотчас после его ухода пошли оживлённые пересуды и ставки: кому молодой Стэффен обязан рукотворным украшением и что явилось тому причиной.
— Не скажу, что рассказ твой так уж весел, — дослушав, покачала я головой.
— Ох, да неужто!.. — догадалась нянюшка и шутливо погрозила в смежную стену. — Ну, разбойник!..
Сжав руки, я отошла к окну.
— Боюсь, не вышло бы беды…
— Да не из-за тебя ль нашла коса на камень? Ну, не журись. Беды здесь нет, забава одна да молодая дурь.
— Ах, няня, здесь-то, может, и нет, да ведь где-то же есть она, как не быть!
На это уж нечего было возразить, да и беда себя ждать не заставила.
* * *
Отец не спешил с устройством свадьбы, и я не знала, какое чувство возобладало во мне: радость ли от того, что приговор ещё не свершился, или же несчастье от необходимости переживать длящееся ожидание его исполнения. Блодвен, сколь это возможно, сделалась добрей ко мне и раскрыла бы причину промедления ард-риага, если бы только та была ей известна. В любом случае, отсрочка не избавила от повинности встреч с наречённым, и, сколь ни тщилась я сыскать хотя бы единое доброе зерно, чтоб вызвать в себе пусть начаток уважения к будущему супругу, но увы — первое впечатление о нём подкреплялось раз от раза, и, вопреки чаяниям, в душе моей крепло дурное отношение к риагу. Немалых трудов стоило оставаться с ним любезной, и лишь пример Блодвен поддерживал в этом стремлении. Семь лет мачеха горит в аду, что воздвиг для неё отец, сколько предстоит вытерпеть ещё? Как долго продлится мой брак? Вера поддерживала меня, стояла на страже разума, изгоняя мысли, в которых я желала скорой кончины риагу Стэффену. Пытаясь укрепиться противу зла, я всё чаще занимала уста молитвой. Но языческое, дремучее, древнее дьявольским наваждением нашёптывало иное.
Оттого нет удивительного в том, что сон мой был неглубок и беспокоен. Как известно, тихи ночи детей, праведников и тех, чей разум и сердце пребывают в мире, а я не была уж ни той, ни другой и ни третьей. Чувствуя, что уж не усну нынче, поднялась, я отыскала впотьмах платок и набросила на плечи.
Ночь была цвета чернёного серебра. Постель Нимуэ чернела разорённым гнездом, пустая и смятая. Нимуэ не было, слабый отсвет из-под не до конца притворённой двери — няня взяла свечу с собой. Я и теперь слышала то, что сорвало едва налипшую паутину сна — неясный шорох и голос`а. Мягкая обувь позволяла двигаться почти бесшумно; я приблизилась к двери.
Нимуэ распекала кого-то, — я хорошо знала этот её тон — но распекала словно бы нехотя, по надобности и скованно. Я сделала ещё шаг, тщась разобрать слова.
— Что ж ты, парень? видать, плохо учили тебя твои плясалки. Чего ж не увернулся-то?
— Увернулся, — угрюмо возразил чуть хрипловатый мужской голос.
— То есть как это, — Нимуэ от волнения подпустила в голосе петуха и сбилась на просторечье, — как это увернулся, когда стрела — эвона, торчит?!
— В плече. А должна была — в горле.
Это был не Джед: его голос я узнала бы из тысячи иных, приглушённым и в крике, и изменённым болью. Почему он молчит? Почему?! Казалось, та самая предназначенная ему стрела засела в моём горле, затворив путь словам и дыханию.
Стэффен! — вспомнила и поняла вдруг. Вот кто отвечал Нимуэ. Но то, как он оказался в заполуночный час у моих покоев, сделалось равно безразлично, как и все прочие события, за исключением одного-единственного. И я выбежала — словно взмыла над землёй — за дверь.
И отчего-то первым увидела Стэффена. Оказалось просто: он стоял ближе всех, но тогда я про то не думала.
И не заметила на миг опешившего взгляда. Бастард риага поднял перед собой ладони, в таком жесте, словно я была взбесившейся кобылой. Ладони его были в крови — это всё, что я увидела.
— Тише, девушка! — к Стэффену скоро вернулся насмешливый тон. — Не нужно меня убивать.
— Мерзавец!..
Он рассмеялся низко и тихо.
— Вот и делай добро — плата щедрая. Верно, Джед?
— Ангэрэт, тебе не место здесь.
Я вздрогнула от этого оклика и тотчас забыла о Стэффене. Голос был ровный, пожалуй, даже чересчур. Меня не обмануть было этим спокойствием.
Только тогда увидела Джеда — он словно бы держался в тени бастарда. Нимуэ суетливо двигалась рядом, не зная, верно, как бы половчее спровадить беспокойную воспитанницу — и чёрт бы побрал её чуткий сон. На лице Джерарда, тенью в углах губ и меж бровей, проступала скорее досадливая, чем болезненная гримаса, самую малость, будто бы ровно отмеренная, как снадобье, известно, для кого: «Да, я ранен, но это, в сущности, пустяк, не стоящий твоего внимания. Покойного сна».
— Деточка… — это вступила Нимуэ — первый шажок, пробуя ногой топкую почву, но, кому, как не мне, известно: уже следующий шаг её будет куда как увереннее.
Бьюсь об заклад: ночное происшествие сохранили бы в тайне от меня, если б не кстати пришедшая бессонница.
Надо же — сговорились! Я закусила удила.
— Довольно так меня беречь! И — одна ли я полагаю, что нынче промедление некстати?
Нимуэ растерянно осеклась, точно на глазах её воспитанница превратилась в невиданное диво. Стэффен осклабился, а во взгляде Джерарда что-то коротко промелькнуло, что-то
