Алая сова Инсолье - Ива Лебедева
— Ох ты… вот козел! — сразу отреагировала подавальщица, без тени сомнений приняв мою версию за правду. — Ну, как и везде, рядом с игорными, по главной дороге до круглой площади с ристалищем, а там на запад повернуть до яркой такой улицы. Мимо не пройдешь. Ты вот что, голубушка… сразу в дом тот не иди, неприлично это. И у парадного не жди. Те козлы, из женатых которые, всегда в боковую калитку лазят, паразиты. Вот ты его там и подожди. Дала б тебе скалку потяжелее с кухни, да они хозяйские…
Глава 40
Инсолье
Мог бы и сам догадаться, дебил. Половины ступни нет у убийцы… угу. Левой. Уже подсказка была — громче громового раската над головой. А когда благовониями завоняло в этом деле, так вовсе сомнений не осталось.
Строптивых девок из веселого дома так наказывают, чтобы не разбегались. За них хозяином деньги плочены, девки кругом должны, а тут раз — и строптивая попадется. Что с ней делать, на цепь сажать? Хлопотно, нервно, и не дай бог, клиенту цепная не понравится. Не все же любители девок силой брать, обычно господам хочется, чтоб играла, будто сама хочет.
Но вот если ногу особым образом повредить — и не ускачет далеко, и рабочей красоте не помеха. Даже определенные бордельные танцы сможет исполнять. Из тех, где больше задницей и сиськами надо трясти, а не ногами топать.
А еще такое наказание — оно очень болезненное, страшное. Одну покалечат — два десятка других бегать и вообще возражать зарекаются. Потому практически всегда в каждом борделе есть своя «калечная». И некоторые гости специально заказывают именно ее — считается, что раз наказали, значит, сопротивлялась и, стало быть, девка с темпераментом, в постели тоже себя покажет.
В общем, сложно все и мерзко, если честно. Я никогда особо не вникал, так, знал по жизни, много с чем пришлось сталкиваться.
И отсюда понимал одну вещь: мало кто ненавидит мужчин сильнее, чем бордельные шлюхи. А уж калечные… А мальчишка — он будущий мужик, клиент, который понесет деньги хозяину за то, чтобы взять любую на свой вкус.
Но пока он еще только-только причинное место с желаниями отрастил, без мозгов и нормальной силы, его и увлечь, и убить легче. Все сходится. Слишком хорошо сходится.
Одно меня напрягало: путаны в борделе работают, дай-то мертвые боги, лет десять. Но обычно еще меньше. Либо от срамных болячек умирают, либо просто стареют. Быстро стареют, такая жизнь никому не на пользу. А эта, если это именно она, получается, уже пятнадцать лет пацанов заманивает. Так что, скорее всего, это не наш убийца. Возможно, преемница или, допустим, дочь. И они эту ненависть по наследству друг другу передают, как ту самую срамную болячку.
Ладно, разберемся. Для начала стоит проверить, есть ли в здешнем заведении калечная и сколько ей лет. А еще — не видел ли кто Васко поблизости от «грязных цветов».
В этот раз я не стал маскироваться под южного мужчину. Избавился от бороды, вернул цвет глазам и залихватски взъерошил волосы. За семнадцатилетнего юнца, конечно, не сойду, но магия и происхождение сильно убавили мне лет, особенно в глазах привыкшего пахать народа. Жаль, сова не видит. А ведь без всех этих маскировок, бород и прочих «варварских» атрибутов я, посмею заверить, выглядел не хуже ее алоперого жениха. Мне даже стихи о любви писали, когда я еще паладином был. Паршивенькие, но что возьмешь с прихожанок и монашек.
Сова тогда на меня и не смотрела почти. Ходила, нос задрав, помогала нищим и читала проповеди всем, кто не успел сбежать. А теперь…
Так, не стоит отвлекаться.
— Эй, уважаемый! — Я спокойно вошел в большой зал на первом этаже деревянного дома с красными витыми колоннами (вместо вывески, такие только в борделях и ставят на фасад) и прищелкнул пальцами, вызывая подавальщика или служку. — Вина! И принеси мне альбом с картинками, хочу выбрать птичку на вечер!
С этого всегда стоит начинать в подобном заведении, если хочешь, с одной стороны, получить внимание, а с другой — не привлекать его. Обычный клиент, молодой, а потому пока еще высокомерный наемник при деньгах и с дороги. Ничего примечательного. Но обслужат по высшему разряду. В смысле, в пределах той суммы, какую я покажу.
— А что, любезный, поострее нет блюд в вашем меню? Кислые девки с тонкими голосами мне не интересны. Мне бы с перцем. Калечная есть?
Так, это уже подозрительно. С чего подавальщик застыл и рожу скорчил, словно его поднос с винным кувшином за руку цапнул?
— Прошу прощения, господин, нет у нас таких. Госпожа хозяйка не дозволяет калечить птичек.
Да ладно? Серьезно? А ведь такая хорошая версия была.
— С чего вдруг? — Я натурально удивился, даже играть не пришлось.
— Госпожа хозяйка не любит такие методы. Госпожа хозяйка стала госпожой, но еще помнит, как была простой птичкой, которую… ох, простите, я много болтаю. Что-то еще принести, господин? Закусок к вину поострее?
Вот оно как. А вот теперь все прекрасно сходится. И дорогие благовония, и возраст. Действительно, есть у путан единственная возможность прожить дольше обычного и немного поднять свой статус. Самой стать хозяйкой борделя.
— А сама госпожа еще принимает гостей? — вроде как невзначай поинтересовался я, тыча пальцем в тетрадку с меню — по очереди указывая на каких-то сушеных мальков в южных специях, фрукты и сладости.
Подавальщик едва не уронил пустой поднос, но все же ответил, нервно оглядываясь:
— Далеко не всех, господин. Только тех, что ей понравятся.
— О? А кто ей нравится? — Вот как чувствовал! Не зря свою смазливую рожу побрил и отмыл! — И что, любезный, считаете, у меня нет шанса? — и ухмыльнулся понахальнее. — Подите, передайте госпоже, что я желаю пообщаться и на деньги не поскуплюсь. Если решит
