Яркие краски для Бесполезной - Юлия Галл
А я, вглядываясь в ее лицо, понимала, что узнаю в ней черты той, кого так нещадно били монстры.
— Ты богиня этого мира? — прошептала я.
— То, что от нее осталось, — тихо прошуршало вокруг.
— Ты умеешь говорить? — поразилась я.
— Когда получаю искренние дары, … — богиня посмотрела на ладонь и вновь прижала ее к груди.
— Слезы? — растерялась я.
— И смех, — женщина обернулась ко мне и ласково улыбнулась.
— Но… — я хотела спросить, как она могла получить смех, но осеклась, понимая, что не смыслю в божественной силе ничего. Богиня указала на мой кулон на груди.
— Тициана показала, как ты веселилась с мальчиками, а кольцо подсказало, на что ты потратила мой подарок.
— Надеюсь, ты… вы не против…
Я замялась. Вроде бы как она выглядит простым человеком, вот так сидя рядом, но она все же богиня, и вокруг сверкает зеленью ее магия, хотя и не касается ее.
— Ты бы могла пустить мой дар себе на молодость, убрать свои шрамы, стать более красивой, привлекательной, … — заметила Богиня, склонив голову на бок. — Ты не жалеешь, что потратила мой дар на детей?
— Разумеется, нет, — я улыбнулась и посмотрела на небо, полное звезд. — Разве бы я стала тогда благодарить? Я бы ныть начала, что мало дали.
— Дать еще?
— Нет… У меня все есть. Дом, деньги, домочадцы.
— Домочадцы?
— Мне не нравится слово раб, да и не чувствую я себя хозяйкой человеческой жизни.
— А кем чувствуешь?
— Не знаю, — я вновь обернулась к богине. — Простой смертной, что попала в новый мир и ей здесь нравится.
— Этот мир может быть жестоким, — заметила она, вновь погрустнев.
— Как и везде, … — пожала я плечами. — Но здесь я получила шанс начать все сначала, и у меня тут есть дом, и еще стеколка. Ты же видела наши саженцы? Я так хочу сложить свой первый витраж. Как думаешь, у меня получится?
— Обязательно получится, — улыбнулась богиня, и мне на щеку упала капля.
От неожиданности я подняла голову и ахнула. Звездное небо пропало. Надо мной зашумела, раскрываясь, огромная крона Плакальщицы. Тонкие листья за одно мгновение пробивались из почек и, выпрямляясь, роняли на землю капли чистейшей воды. Замерев от восторга, я наслаждалась величием этого дерева и видела, как зеленая трава ускорила свой рост, окружая дерево зеленым ковром.
Вскочив и сбросив с ног обувь, осторожно ступила на мокрую траву, капли Плакальщицы тут же омыли мое лицо, и я засмеялась.
— Спасибо! — я не сомневалась, кто пробудил дерево. — Мы сможем посадить стеколку, она будет прекрасно тут расти! Я смогу сделать свой витраж…
Богиня улыбалась, и ее энергия становилась ярче, и мое кольцо становилось более темным, впитывая всю эту силу.
— Добро пожаловать домой, — прошептала богиня, рассеиваясь. Обернувшись, я успела заметить только угасающий рой зеленых искорок. По щекам потекли горячие слезы, смешиваясь с прохладной влагой Плакальщицы.
— Спасибо, — прошептала в ответ, именно этих слов я ждала больше десяти лет, но дождалась их только здесь, в другом мире…
Глава 17 — Время и Письмо
Гордон
Письмо лежало на столе как приговор. Императорский герб казался страшным монстром, что подал о себе знать. Время, оно летит незаметно, когда ты каждый день занят делами. Нет смысла следить за ним, и только письмо, что сейчас лежало передо мной, сообщило, что прошло три года с тех пор, как мы приехали в «Тихое Место».
Странно, ты живешь, не задумываясь о времени, но происходит нечто вроде появления такого письма, и тебе хочется подвести итоги, оглянуться назад и осознать, как же много сделано…
На улице раздался звонкий голосок Ариэля, и я, так и не открыв письмо, поднялся и подошел к окну. Мальчик, заливаясь смехом, бросал двум нюхачам мячик, и те, сбивая друг друга, неслись его ловить. Пытаясь своими хоботками, отнять игрушку друг у друга, чтобы потом принести своему хозяину. Я покачал головой. Сколько раз говорил госпоже, что у рабов не должно быть личных вещей, но она это игнорировала. И у мальчишек появились одежда, которую они надевали, когда были не на службе. Личные книги, игрушки, питомцы…
Надо быть честным, такие вещи появились за это время у всех. Госпожа всегда была внимательна к своим… Рабам? Как давно я перестал осознавать себя рабом? Здесь мы стали людьми. Людьми нашей госпожи, о которых она заботилась с не меньшей заботой, как и мы о ней.
Это произошло незаметно. Сначала она сказала, что у всех должно быть личное время. Перед сном нам запретили думать о работе. Поначалу было трудно, но вечерами, отложив свои дела, госпожа звала нас на прогулку, устраивала соревнования между телохранителями или мальчишками. Мы научились играть в футбол, мастеровые сделали сцену, и раз в месяц у нас стали проходить концерты. Пели и танцевали, разыгрывали сценки, устраивали соревнования с вручением призов.
Раз в три месяца госпожа собирала всех своих домочадцев и благодарила за работу, вручая личные подарки или денежное вознаграждение. Меня поражало, что каждый раз она знала за что благодарит, за какой поступок или работу. Делала это всегда искренне, и люди, почерпнув с ее словами частичку магии, с большим рвением принимались за работу. Вопрос не стоял, как заслужить побольше наград или денег. Все старались порадовать госпожу, сделать нечто, что она заметит, оценит, улыбнется. Мы сами хотели порадовать ее, и ошейники здесь были не причем.
Ошейники… Я впервые понял, что они перестали работать больше двух лет назад. Он висел у меня на шее, камень гармонии по-прежнему давал защиту от оборота, и все же… Я больше не ощущал от него никаких эманаций: ни запретов, ни мотивационных разрядов. Я был свободен от контроля, сам решал, как провести день, какие дела сделать в первую очередь, какие приоритеты выставить. Раньше это все решалось через госпожу, но сейчас в этом не было необходимости.
Я не знал, что с ошейником, не знал, что мне делать с этой своеобразной свободой, но Лорвуд посоветовал заниматься своим делом и доказать госпоже, что достоин такого доверия. И я старался. За что получил сначала денежную награду, а потом и возможность иметь хобби.
Вышло это совсем случайно. Получив деньги, я не знал, на что хочу
