Королева Теней. Пенталогия (СИ) - Арнаутова Дана Твиллайт

Тетушка молча поднесла к губам чашку, но вместо того, чтобы сделать глоток, вдруг поставила ее на стол с таким стуком, что Айлин в своем укрытии невольно вздрогнула.

‑ Нет! ‑ яростно выдохнула тетушка. ‑ Нет, я не понимаю! Ведь ты собирался на ней жениться, как же ты можешь сидеть здесь и ничего не делать? Ты позволишь ей совершить эту… эту глупость?!

‑ Ваша племянница, дорогая Элоиза, достаточно ясно высказала как намерение стать леди Бастельеро, так и просьбу ко всем знакомым ‑ не докучать ей визитами. Поверьте, эта просьба не была кокетством, ‑ ровно откликнулся Кармель. ‑ И я уважаю ее право на решения. Как и на уединение. А вы?

Тетушка фыркнула в точности, как ярящаяся Луна, даже голову вскинула также.

‑ А может быть, тебе просто все равно?!

‑ Элоиза, – устало вздохнул разумник. ‑ Поверьте, ваша дружба для меня бесценна. Я готов на многое ради вас. Но… ‑ Его мягкий голос вдруг заметно похолодел. – Есть темы, которые я не стану обсуждать ни с кем. Даже с вами.

‑ Иногда, – сообщила тетушка после долгой паузы, ‑ даже лучшие из мужчин бывают просто… отвратительны.

‑ Не могу с этим поспорить, – отозвался Кармель, и Айлин показалось, что он усмехнулся.

‑ Он сломает ей жизнь, – глухо сказала тетушка, опустив взгляд. ‑ Как ты не понимаешь? Айлин нужно спасать! Если бы я могла что‑то сделать… Неужели ты думаешь, я стала бы просить тебя? Дункан… Ну ведь что‑то же можно сделать?!

В ее голосе прозвучала мольба, и Айлин затаила дыхание. Вдруг она действительно не увидела какой‑то выход, и Кармель сейчас его назовет?!

‑ Разумеется, – отозвался разумник так бесстрастно, что Айлин похолодела. ‑ Я могу убить Бастельеро. Но от этого способа ваша племянница отказалась наотрез, хотя, видит Странник, я предлагал. И, разумеется, я могу это сделать без ее согласия. Но, Элоиза, разве вы ее не знаете? Она же примет на себя вину за его смерть! Полагаете, это лучше? Пока еще можно что‑то изменить, но если один из нас умрет, Айлин придется жить с этим… Будь она хоть немного старше… или чуть себялюбивее, но…

Он замолчал, а тетя безнадежно покачала головой.

‑ Всеблагая Мать… – прошептала она. ‑ Если бы я меньше знала тебя, Дункан, я бы решила, что ты отступился… что тебе все равно…

‑ Все равно? ‑ тихо уронил разумник и немного наклонился вперед. ‑ Мне ‑ все равно?

Айлин не видела, что он сделал, но тетя вскрикнула, и в ее голосе слышались испуг и вина.

‑ Дункан! Благие Семеро, ты не порезался?!

‑ Пустяки. Простите.

Магистр вздохнул, откидываясь назад, а тетушка торопливо подала ему салфетку и собрала… осколки чашки? Но Айлин не слышала звона!

Ей вдруг ясно представилась сильная смуглая рука разумника, и как в его ладони с едва слышным треском ломается хрупкий чинский фарфор, а острые тонкие осколки режут кожу. Она вздрогнула и зажала себе рот рукой.

‑ Простите, Элоиза, мне правда жаль… – негромко попросил Кармель, вытирая руки.

‑ Все‑таки порезался, – вздохнула тетушка, подтверждая мысли Айлин. ‑ О, Дункан, простите и вы меня! Но… что же делать?

‑ Ничего, ‑ горько сказал разумник, пожав плечами. ‑ Я же не могу увезти вашу племянницу силой. Она никогда не простит этого ни мне, ни себе. Конечно, я не собираюсь от нее отказываться, но… есть путь, который она может пройти только сама. Понять, чего она хочет и чем готова ради этого пожертвовать, осознать, что для нее действительно важно. Ей восемнадцать лет, Элоиза, и я не имею права решать за нее, какой будет ее жизнь. Если только…

‑ Если? ‑ вскинулась тетушка.

‑ Если жизни Айлин будет угрожать опасность, я вмешаюсь, несмотря на ее собственную волю, – сухо сказал Кармель. ‑ Надеюсь, это не потребуется. А до той поры, простите, я не собираюсь вести себя, как… Бастельеро.

Претемнейшая Госпожа, сколько гнева и плохо скрытого отвращения прозвучало в этом имени! Айлин, скорчившись, спрятала лицо в ладони, но продолжала слушать, и откройся рядом с ней портал, полный демонов, она бы не двинулась с места.

‑ Право, порой мне кажется, что ты изрядно разгневал Всеблагую, так долго отказываясь от ее даров, – вздохнула тетушка, даже не пытаясь скрыть сочувствие в голосе. ‑ Даже не знаю, чем еще можно объяснить, что тебе уже во второй раз не везет с девицей из нашего рода?

‑ Во второй? ‑ переспросил Кармель с болезненным недоумением и через несколько бесконечно долгих мгновений протянул: ‑ А‑а‑а… ваша сестра? Дорогая Элоиза, право, я не столь тщеславен, чтобы думать, будто Всеблагой есть до меня какое‑то дело. Да и отказ леди Гвенивер следует считать скорее удачей, чем потерей.

‑ Ты забыл! – пробормотала тетушка с тем же удивлением, что чувствовала сейчас сама Айлин. ‑ Ты забыл о Гвен?! Ты, разумник! Я была уверена, что уж ты не забываешь вовсе ничего!

‑ Я тоже был в этом уверен, – подтвердил Роверстан и, помолчав, добавил явно нехотя: ‑ Я был увлечен вашей сестрой, это правда. Что ж, ей было чем увлечь мужчину, но… даже тогда мне не хотелось посвящать ей стихи.

‑ А Айлин… – начала тетушка и осеклась.

‑ Колыбельная для девочки двенадцати лет, баллады ‑ когда ей было пятнадцать, сонеты и серенады ‑ для невесты и альбы для новобрачной, – пробормотал Кармель едва слышно, но Айлин уловила его слова почти болезненно обострившимся слухом.

«Баллады? Серенада?! Так он… ее не просто спел, но еще и сам сочинил?! Для меня?!»

Айлин прижала ладони к загоревшимся щекам.

‑ Я поражена, – признала Элоиза. ‑ Серенада? Это понятно. Но колыбельная?

‑ Сложно представить, я понимаю, – снова усмехнулся, судя по голосу, Кармель. ‑ Но если бы вы увидели ее тогда в Академии, как увидел я. На том Совете, чтоб его… Взъерошенный котенок перед стаей матерых псов, и далеко не всем из них хватало благородства, чтобы отнестись к этой крохе с уважением, которого она заслуживала. Ну а потом, когда она потеряла отца… Стыдно признаться, что я не смог отдать ей эти стихи. Это бы выглядело…

‑ Понимаю, – сочувственно проговорила тетя Элоиза. ‑ И… они так и не увидят свет? Теперь‑то?

‑ Ну, может быть, издам сборник, – опять пожал плечами Кармель. ‑ От колыбельной до альбы… Критики признают, что это был неплохой замысел, основанный на истории взросления, и никто не узнает… Вам‑то, надеюсь, не нужно пояснять, почему альба именно для новобрачной.

‑ Не нужно, –улыбнулась Элоиза. ‑ Я помню, что по вашим арлезийским традициям альба должна быть весьма игрива, потому и пишется для возлюбленной или новобрачной. ‑ И, снова вздохнув, добавила: ‑ Ах, Дункан, как же нелепа жизнь. Право, может быть, вам стоило жениться на мне тогда? Ведь я же предлагала… Конечно, у меня нет столь… выдающихся достоинств, как у Гвенивер… хм… выдающихся во все стороны, о да… Но разве вы были бы несчастны со мной?

‑ А вы, Элоиза? ‑ мягко спросил Дункан, взяв тетушку за руку. ‑ Неужели вы хотели бы, чтобы в вашей жизни не было Тимоти и всех этих лет? О да, несомненно, этот брак не помешал бы нам остаться друзьями… Но разве вы смогли бы удовлетвориться меньшим, чем любовь?

Айлин, потрясенная, не верящая своим ушам, столько невероятного они услышали, вгляделась в лицо Элоизы. Тетушка и Дункан? Неужели они…

‑ Пожалуй, нет, – помолчав, призналась Элоиза. ‑ Вы как всегда правы, мой дорогой разумник, ‑ с легкой теплой грустью прозвучал ее голос. ‑ Я никогда не пожалею, что в моей жизни был мой муж, как не пожалею и о дружбе с вами. От этого особенно горько…

‑ Не хороните ни себя, ни Айлин раньше времени, – встав, уронил Дункан. ‑ Жизнь продолжается. И я уверен, она преподнесет нам еще множество даров. К слову, о дарах…‑ он помедлил несколько мгновений, не двигаясь с места и словно бы задумавшись. ‑ Решение Айлин погостить у вас оказалось весьма своевременным. Со своей стороны я прошу вас, Элоиза, отклонять любые визиты, если кто‑либо захочет их нанести. За исключением, разве что, его величества, лорда Фарелла или младшего лорда Аранвена. И не принимать ни цветов, ни сладостей, ни иных подарков, которые могут прислать в ваш дом, не прикасаться к ним, а сразу отправлять в огонь.