Ткань наших душ - К. М. Моронова

— Привет, как доехали?

Лиам хлопает Лэнстона по спине.

— Ужасно, — Елина хмурится, достает из сумочки блеск для губ и покрывает губы свежим слоем красного цвета.

Лицо Лэнстона искажено истерикой. Его брови сдвинуты так близко друг к другу, что кажется, будто у него одна бровь, а нахмуренный взгляд — как у мужчины, которому ударили по члену.

Я не могу сдержать смех в голосе, когда спрашиваю:

— Что, блять, случилось?

— Елина свернула с дороги, чтобы избежать птицы, и поехала прямо в кукурузное поле. В моей душе теперь кукурузная шелуха, и все это испытание забрало по меньшей мере десять лет моей жизни.

Лэнстон резко пожимает плечами и двигается, чтобы стать позади меня, как будто я защищу его от нее.

— Кукурузное поле-лабиринт? Боже мой, тебе повезло, что ты никого не задел!

Я пытаюсь развернуться и схватить Лэнстона, но он продолжает кружить позади меня.

Мужчины.

Елина смеется над нами.

— Если бы твой друг ездил на машине, а не на гребаном мотоцикле, то мы могли бы избежать всего этого.

— Я бы одолжила тебе свой шлем, — бормочу я, и она сужает глаза, глядя на меня.

— Давайте, перегруппируемся и просто повеселимся сегодня вечером.

Лиам обнимает меня и Лэнстона, ведя нас обратно к Джерико. Елина топает впереди нас, и я не пропускаю ее холодного взгляда, брошенного на меня в ответ.

— Можно я сегодня останусь с вами? Она отстой.

Лэнстон дуется, но Лиам игнорирует его.

Ночной воздух успокаивает меня. Джерико с легкостью отдает приказы; он был рожден, чтобы быть руководителем, и результаты его работы радуют. Мы помогаем установить отдельно стоящие барные столики с черными скатертями и свечами. Начинает появляться больше людей, что не казалось возможным, но я думаю, что этот фестиваль стал популярным в этом отдаленном месте. Видимо, люди отовсюду приезжают, чтобы просто посмотреть на него.

Я раздаю брошюры с программой мероприятия, а Лиам раздает взрослым алкогольные браслеты.4

Трудно не пялиться на него. Вересково-серый свитер скрывает большинство его татуировок, но я все еще вижу некоторые, выходящие за пределы запястья. Ониксовые кольца, которые он носит на большом и среднем пальцах, очаровательно сверкают в янтарном сиянии. Его глаза поднимаются к моим, и вместо того, чтобы отвести взгляд, как я обычно делаю, я смотрю прямо на него.

Лиам спрашивает:

— Развлекаешься?

Я пожимаю плечами и отвечаю:

— Наверное, да.

Жизнь здесь не такая уж и плохая. Это место вдали от города и суеты. Думаю, если бы я жила где-то в таком месте, я была бы счастлива. Найти себя среди природы и отойти от нереальных стандартов шумного мира.

Это та жизнь, для которой я была создана.

И это нормально. Быть маленькой и скрытой — это нормально. Большинство драгоценных камней такими и являются.

Самоутверждение.

Джерико хлопает в ладоши, и наша группа собирается вокруг него. Он поднимает над головой свежее пиво.

— Вы все сегодня отлично поработали. Теперь идите наслаждаться фестивалем и держитесь своих партнеров. В полночь я пересчитаю всех, прежде чем мы отправимся обратно. Если кто-то захочет уйти раньше, найдите меня, и я вас отмечу.

Лэнстон и Елина подкрадываются к нам. По крайней мере, они выглядят так, будто немного взбодрились. Я не понимаю, почему Елина не интересуется Лэнстоном. Он красивый, веселый и очаровательный.

Может, ей просто нравятся задумчивые темноволосые парни.

Разве мы не все такие?

— Ну, осенние танцы начинаются в восемь, так что, друзья, не хотите сначала заглянуть на ночной рынок и посмотреть, что там есть? — спрашивает Лиам.

Мы с Елиной мгновенно загораемся.

Она не такая уж и плохая; думаю, она просто чувствует себя изгнанницей, потому что мы втроем так близки. Я обнимаю ее за плечи в знак доброй воли, и ее глаза расширяются от удивления. Она ничего не говорит, но на ее устах появляется облегченная и благодарная улыбка.

— Пойдемте, друзья! — Она слегка откидывает свои светлые волосы и прижимает меня к себе, как будто мы сестры, — Нам с Уинн нужно, чтобы кто-то подержал наши сумки.

Лиам и Лэнстон озадаченно смотрят на мою внезапную теплоту к Елине. Но они быстро приходят в себя и бегут за нами с огоньками восторга в глазах.

Ночной рынок удивителен.

Маленькие киоски стоят вдоль улицы. Оранжевые, желтые и коричневые флаги висят над деревянными подставками, а сказочные фонари над головой бросают достаточно света, чтобы кирпичи зданий стали красными. Музыканты играют свои душевные песни, а тепло человеческого смеха растапливает мое холодное сердце.

Когда я смотрю на украшения и картины ручной работы, свитера и одеяла, связанные милейшими пожилыми женщинами в городе, у меня в груди возникает ностальгия. Но мой любимый киоск — тот, где продают букетики сухоцветов. Елина быстро теряет интерес и тянет Лэнстона за собой, чтобы посмотреть на сумочки.

Лиам задерживается возле высушенных цветов лещицы. Судя по выражению его лица, я не думаю, что он видел засушенные букеты раньше. Пионы всегда были моими любимыми. Они так дорого сохраняют свои увядшие цвета.

— Почему они тебе так нравятся? — спрашивает Лиам, прижимаясь грудью к моей спине, посылая тепло по моему позвоночнику.

— Это немного нездорово, не так ли? — говорю я, лаская один из сухих лепестков. — Думаю, это потому, что мне приятно видеть, как то, что когда-то было таким красивым при жизни, становится таким же красивым, если не еще красивее, после смерти. Навсегда прекрасным.

— Ты права. Это чертовски нездорово. — Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и он нежно берет меня за подбородок своими холодными пальцами. — Но ты не была бы Уинн Колдфокс, если бы твой разум не был такой темной, прекрасной, необыкновенной вещью.

XXVII

Уинн

Лиам Уотерс.

Кто он на самом деле? Вне всего этого. Он почти не вспоминает о своем прошлом. Работа в корпорации, колледж, разбитая семья. Но кем мы станем, когда вылечимся?

Я уже даже не знаю себя.

Но мне стало комфортно с мыслью о том, что я снова знакомлюсь с собой — прислушиваюсь к своим самым сокровенным мыслям и забочусь о поврежденной и изуродованной части себя.

Лиам несет букет пионов и лещицы обратно к машине. Они выглядят трагически привлекательно вместе. Он настоял на этой паре. Мне приятно, что моя болезненная любовь к мертвым цветам очаровала и его.

Мы