Черное пламя Раграна 3 - Марина Эльденберт
— Ты не опоздала, — сказала я. — Это я слегка задержалась с ответом. Я очень рада, что мы нашли друг друга, пусть это и произошло не сразу. И я очень, очень рада, что ты у меня есть. Потому что я… Я все еще твоя дочь, мам.
В этот момент мама разрыдалась, а я прижимала ее к себе и гладила по голове. Каким-то загадочным образом зная, чувствуя, понимая, что должна сделать. Что нужно и можно сделать сейчас, и это понимание раскрывалось во мне по новому. Когда мама, всхлипывая, затихла, я еле слышно произнесла:
— Мне действительно нужно быть рядом с ними сейчас. Именно сейчас. Но я буду очень рада, если ты будешь приезжать к нам так часто, как сможешь. Хорошо?
Она судорожно вздохнула, положив руки мне на плечи:
— Да. Да, конечно. Я… я буду очень рада, Аврора.
Еще раз крепко обняв ее напоследок, я поднялась и поспешила к вальцгардам. Во флайс. Мимо продолжавших наседать журналистов, которые, впрочем, сейчас воспринимались как фон. Я сама не могла объяснить, что со мной произошло — ведь столько было уже слов и от Зои, и от Вайдхэна, да и моих собственных мыслей, но… Но. Мамины чувства будто раскрыли меня, или же меня раскрыло осознание того, что она мне говорила.
Какая разница!
Я едва дождалась посадки, а в комнату к детям влетела так, будто за мной гнались оголодавшие драконы.
— Что случилось, мам? — спросил Лар, который чесал растопырившей лапы Чешуйке пузо. Риа в этот момент завязывала ей на хвосте бантик, а Роа парковал игрушечные модели флайсов. — Ты так быстро встретилась с бабушкой?
— Нет. Да. — Я перевела дыхание, чтобы выровнять бушующие внутри чувства. — Я…
Три пары глаз выжидающе уставились на меня. Четвертая — укоризненно, потому что Лар перестал чесать виари животик.
— Я просто пришла сказать, что люблю вас безумно.
Роа уронил флайс. Риа открыла рот. Лар подскочил:
— Мама! Ты все вспомнила?
— Нет, — я приблизилась к ним. — Но это больше не имеет для меня никакого значения. Я просто хочу быть с вами. Быть для вас лучшей мамой. Если вы, конечно, позволите…
Я не успела договорить, потому что Риа отпустила огромный голубой бант, скуксилась и разревелась.
Чисто теоретически любой матери полагалось знать, что с этим делать, а вот на практике… я подбежала, опустилась рядом с ней на колени, коснулась ладонями щечек:
— Риа! Риа, что случилось?
— Я-а-ам… аааааа! — выдала дочь и вцепилась в меня пальчиками.
Мне оставалось только подняться, удерживая ее на руках. Впрочем, Риа держалась так, что никакая сила в мире не смогла бы девочку от меня оторвать. Пока я ходила по комнате, гладя ее по голове и слушая сдавленные всхлипы, то и дело переходящие в громкий рев, Лар с Роа смотрели на нас, застыв на одном месте. Виари тоже, она как плюхнулась на попу, так и сидела с большими глазами. Разве что хвост жил своей отдельной жизнью: поднимался и опускался, подметал пол вправо-влево, кончик то и дело дергался.
Я на все это обращала внимание, чтобы не думать о том, как плачет моя дочь. Хотя плакала она не горько, я не чувствовала боли или отчаяния, скорее, наоборот. От Риа исходили облегчение и неуверенная радость.
— А-ам… ма-ам! — наконец оторвавшись от меня, всхлипнула девочка. — Мам! Ты правда меня любишь? А их?
Она мотнула головой в сторону братьев.
Я прикрыла глаза. На миг, чтобы тут же открыть и коснуться губами лобика Риа.
— Да. Правда. Я очень-очень сильно вас люблю.
— Почему тогда ты раньше не приходила? — нахмурился Роа. — Почему только сейчас?
Где найти ответ на этот вопрос?
— Я не знала, как вести себя с вами. Я думала, что вы ждете, чтобы я вас вспомнила, а я не могла. Не вспоминала. Не… — я запнулась. — Не знала, как с этим быть.
— Мам, мы не хотим, чтобы ты нас вспомнила, — вступил Лар. — То есть хотим, конечно, но мы просто тебя любим. И хотим, чтобы ты была с нами.
— Ты же больше не уйдешь? — Риа снова вцепилась в меня с недетской силой.
От нее ярко полыхнуло тревогой. Не только от нее. Два других источника — мои сыновья, стояли рядом, заполняя ей все эмоции. Все чувства. И тогда я сделала то же самое, что делала инстинктивно у мамы: открылась, позволяя любви заполнить меня всю, как солнечный свет. Не только меня — я укутала этим чувством своих малышей, которые так долго меня ждали, и, видимо, зацепила Дрим, потому что та снова перевернулась на спину и вирчала так громко, что вся вибрировала, от кончиков лап до хвоста.
Дочь окончательно перестала всхлипывать, на лицах мальчишек расцвели улыбки.
— Мы сейчас сходим умыться, — предупредила я, — а потом вернемся, и будем играть все вместе. Где, кстати, ваша няня?
— За едой вышла, — ответил Лар. — Мы не хотели на кухне перекусывать, она пошла за вкусняшками.
— Совсем на шею сели и ноги свесили, да? Пока меня не было.
Сын счастливо улыбнулся:
— Ага!
В ванной я подтянула лесенку для мелких, чтобы помочь Риа умыться, открыла кран.
— Давай сама. Ты уже взрослая девочка.
Взрослая девочка подняла фонтан брызг, подставив ладошки под теплую воду, а потом полила себе на лицо.
— Я все!
Она так счастливо смотрела на меня и в то же время так зачарованно, будто боялась, что я растаю, стоит ей отвернуться. Совесть ужалила больно, но я не позволила ей затмить те чувства, которые сейчас были нужны моим детям гораздо больше. Взяла полотенце, промокнула дочери лицо, и мы вместе вернулись в комнату.
Вкусняшки няня уже принесла, а сама вышла, видимо, чтобы нам не мешать.
— Так. По два печенья и одной конфете, не больше, — предупредила я.
— Ну ма-а-ам, — тут же надулся Лар, который потянулся к коробочке с конфетами ручной работы из очень известной сети «Бонувье».
— Что — мам? Если бы я не видела, как ты уплетал у Зои пирог и сэндвичи… Няне вы об этом не сказали, конечно.
— Неф! — созналась Риа, засовывая в рот конфету целиком.
— Мы сказали, что ели. Но не сказали что, — сообщил Роа. — Кто ж виноват, что она такая недогадливая.
Я покачала головой, глядя на сына. Тот с самым невозмутимым видом отправил в рот печенье с мягкой сердцевиной из крема.
Спустя полчаса мы уже играли все впятером. Виари была драконом, сторожившим склад элитных гоночных флайсов. Одна из кукол Риа стала
