Черное пламя Раграна 3 - Марина Эльденберт
Достичь самой, но вместо того, чтобы использовать эти высоты во благо и для прогресса, она обернула их в месть, ненависть и отрицание того, чего всегда жаждала. Не безграничной власти и темной славы. Любви.
Один из самых проникновенных моментов в шоу — когда погибает мужчина, который любит ее больше жизни, погибает благодаря ее игре и манипуляциям, для меня был чуть ли не самым пронзительным. Я станцевала его так, что все присутствующие на той репетиции просто аплодировали, хотя для моей героини это была просто сопутствующая потеря. Всего одно мгновение сожаления, ужаса, осознания — и она снова закрывалась, становясь той, кто готов разрушать города ради своих амбиций и мести.
Именно после этой сцены Гроу сказал мне:
— Вот теперь ты готова.
И я в самом деле была готова.
Так что случилось сейчас?!
«Аврора», — раздался голос Бена в сознании: успокаивающий, сильный и мягкий.
Да, я не только на репетиции ходила все это время, я еще и пламя осваивала, и все особенности мысленного взаимодействия глубоководных. Для которых вот так общаться было в порядке вещей. Но у них в принципе все легче чем у остальных получалось, тот же оборот, например — в считанные секунды.
«Что?» — переспросила тихо.
«Почему ты волнуешься?»
«Не знаю. Просто волнуюсь и все».
«Тебе не стоит сомневаться в себе».
«Откуда ты знаешь?»
Музыка и кружение героев по сцене набирало обороты, там в спецэффектах рождалась история их знакомства, а я с остальными замерла в ожидании.
«Я знаю. Можешь мне поверить».
«О чем ты?»
«Ты справлялась каждый раз, когда тебе казалось, что мир рушится. Неужели ты не станцуешь партию, к которой так долго готовилась?»
Не знаю, что он там делал… Хотя знаю, конечно же. Обволакивал меня своими чувствами. Своей уверенностью. Своей любовью, словами и разделенным на двоих пламенем, своей верой в меня возвращая мне мою собственную. Я словно чувствовала, что у меня вырастают крылья.
«Я очень жду. Безумно соскучился по твоим танцам. Очень хочу посмотреть, как ты танцуешь».
Последний раз я танцевала для него в «Грин Лодже». Хотя мне кажется, я танцевала для него всегда.
«Только ради тебя».
Смех мысли не передавали, а вот веселье — вполне.
«Я спас постановку великого Джермана Гроу. Надо будет стрясти с него за это процент».
«Какая практичность!»
«До встречи на сцене, Аврора».
Моя следующая.
Пошел обратный отсчет, в такт затихающей музыке и финальными па кружащихся по сцене героев.
Шаг, другой, третий…
И вот я вылетаю на сцену. Еще не знающая, что меня ждет. Еще не подозревающая, что жених предпочел мне другую.
Я помнила каждое движение так отчетливо, будто всю жизнь готовилась к этой партии. Будто всю жизнь танцевала и жила только ее. И в ярком кружении, и в жестах отчаянии, и в прыжках. В сбивающемся дыхании, под мечущимся за мной по сцене светом (подземные декорации предполагали достаточно темные фоны, но с очень красивой подсветкой), я танцевала, как никогда в жизни.
Под тысячами взглядов, в переполненном зале. Здесь были и Зои с Дагом, и мама с отцом, и сотрудники моей школы, которым повезло успеть купить билет на премьеру Джермана Гроу, и множество людей, затаивших дыхание в напряженной, пронизанной вдохновением тишине. Я чувствовала их всех, я танцевала для них, рассказывая историю той, кто обернул свою силу во зло.
Поворот — кружение — вспышка!
С каждым новым выходом меня все сильнее ненавидели и мне сочувствовали, от меня хотели избавиться и в то же время хотели, чтобы все повернулось иначе. Их было бесчисленное множество: оттенков эмоций, чувств, устремленных на меня взглядов. И лишь один из них сейчас словно вплавился в меня, словно мы танцевали вместе. Словно он оказался со мной на сцене, в движении, в своем костюме, совершенно не предназначенном для балета. Словно это Бен поднимал меня на руках, и мы парили, парили, соединенные пламенем и бесконечным чувством, будто на одной паре крыльев.
Над сценой.
Над Зингспридом.
Надо всем миром в нашей бесконечной любви.
Конец
