Нарисую себе сына - Елена Саринова
— Мама моя, — и распахнула глаза.
— Зоя, что? — капитан, прямо передо мной, открыл рот.
— В сторону отойдите, — боясь шелохнуться, процедила в ответ. — Угу… А теперь по своей карте: что там, между высоким шпилем или шестом и отвесной скалой над площадкой?
— Не понял?
— Да чтоб, если не матом, у меня глаза сейчас от ветра выпадут. Проследите, куда я смотрю, пока они еще на мес…
— Ага… Вижу. Ориентир зацепил.
— Уф-ф-ф… — кажется, выдохнули все… Особенно, Макс, стоящий на одной ноге.
С картой сверялись долго. Боцман и капитан по очереди тыкали в нее пальцами и обязательно щурились в мой новый «ориентир». Наконец, первый выпрямил спину, а второй недоуменно изрек:
— Зоя, а ведь там — каньон. Между стелой богу дождей и западной «рассветной террасой». И дорога — только к нему. Дальше — сплошные горы.
— И что? Мне еще раз…
— Не надо. К сожалению, сноски к тому месту у магистра отсутствуют. Значит, будем разбираться на месте… Та-ак… — полководческий взор с «вражеской вершины». — Отсюда лучше спуститься по противоположной лестнице и дальше… Ага. Через площадь и влево. Идем? — и вновь протянул мне руку.
— Ребята, снимаемся! Живо! До заката — несколько часов, а у Даниэля на ужин — жаркое с телятиной! — оптимизм у нашего уважаемого боцмана по-прежнему бил ключом…
Храмовые улицы снизу оказались гораздо просторней. В Канделверди иные — Уже раза в два. По этим же с гулом носился ветер, подрывая вслед за собой прошлогодние листья. А что тут еще гонять? Или, кого? Мы ему — точно, не по силам. А вокруг — лишь мертвая, полная уснувшего величья, жизнь. Каменные, выдолбленные прямо из породы, дома с черными дырами вместо дверей и окон. Высокие арки поперек с почти стертыми письменами и стелы, стелы, стелы, принятые мной с высоты за простые колонны. Стелы на площадях, вдоль улиц. По одной и несколько. Ни одного памятника или настенного барельефа.
— Святой Эразм с… — рука, обхватившая мою, вдруг, ощутимо вздрогнула.
— Что? — развернулась я к стоящей посреди маленькой площади каменной птице. — А вот и первый памятник. Млинзи, — и будто зрение меня подвело: птица, раздвоившись в почти прозрачный двойник, оттолкнулась от постамента и, взмыв… исчезла на фоне высоких черных стен. — Вы это, по всей видимости…
— Видел, — сглотнул слюну капитан и, качнув головой, усмехнулся. — Личная защита…
— Угу. И разрешаю вам выругаться матом.
— Это почему?
— Потому что я — добрая. И сама испугалась.
— И наверняка, про себя позволили?
— А как же. Про себя я много чего себе позволяю. А вы?
— Я?.. Ну, я…
— Вито, здесь всем жутко или мне одной?
— Не вам одной, монна Сусанна, — огласил улицу хриплым кашлем боцман. Ага, конец оптимизму.
— Сусанна, разрешаю тебе ругаться матом. Вслух.
— Это, отчего же? — вскинула брови женщина, на что капитан глубоко вздохнул:
— Потому что, я — добрый, — и зашелся вместе со мной смехом. Правда, тихим. На всякий случай…
Однако, примерно через милю, смеяться нам резко расхотелось. Потому что мы, наконец, дошли. Хотя, уместнее будет сказать, уткнулись. В неровный край большого глубокого каньона. На самом дне его, почти по центру, крУгом с расходящимися лучами были натыканы каменные столбики. Одни — повыше. Другие, совсем небольшие. Справа, на постаменте, приземистое здание с плоской крышей. А слева…
— «Последний спуск», — голос рядом со мной показался мне странно угрюмым.
— Почему?
— Потому что… видите, узкую башню слева на дне?
— Так я на нее и смотрю?
— А с ее вершины к краю каньона перекинут каменный мост. Через этот мост идут вовнутрь башни и спускаются по ней вниз, на дно. Это и есть — «последний спуск» жреца храма накейо.
— Там такая лестница что ли? — нахмурила я недоуменно лоб. — По ней подняться нельзя? Только…
— Нет, Зоя. Этот каньон — островное кладбище, — вот и… пришли…
— Да, хобья карусель с мертве… Да, тьфу! Точно, капитан? — Яков с другого от меня бока, почесал пятерней короткую бороду. — Монна Зоя, а может, еще раз… послушаете?
— Да что толку? — в ответ скривилась я. — Мне и сейчас ее… прекрасно слышно.
— Зоя, и откуда? — оторвал взгляд от подвесного моста капитан.
— Вон из того маленького здания, — качнула я головой в противоположную от башни сторону. — Ну что, идем?
— Та-ак… Считайте, что вы — пришли. Дальше — я один.
— С чего, вдруг, такой вздор, Вито? — отозвалась со своего края Сусанна.
— Дальше — я один. И это не…
— А это вы видите? — и он их прекрасно видел… Впрочем, как и мы все. Закат только лишь занимался и в его розовом свете, тонущем на каньонном дне, меж столбиков тихо, будто танцуя, кружили полупрозрачные тени… Как там сказал боцман?.. «Карусель»… — Видимо, тот кто оставил Вананду именно здесь, знал — ее обязательно будут охранять, — не отрываясь от этого танца, произнесла я. — Вы, капитан, здесь чужой. Мало того, бенанданти. По крови. А значит, враг вдвойне. Вам одному туда не пройти.
— Зоя, вас я с собой уж точно…
— Опять эта ваша «честь»? — зло выдохнула я и тут же осеклась. — Послушайте… Я умею защищать от атак чужеродной магии. Я смогу вас защитить. Надеюсь, что смогу. Но, мне для этого надо быть всегда рядом.
Мужчина, отведя в сторону взгляд, усмехнулся:
— Как в наших жизнях быстро все меняется… Предположим, Зоя. А себя защитить?
— Себя?.. Так я для них — «родная душа».
— И их атаки вы сами отбить не сможете? Так?
— Вито, мы все туда идем!
— Да, капитан.
— Ну, знаете ли… Боюсь, на всех моей защиты не хватит. Капитан, время не тяните. Я все равно — с вами. Тем более, куда уж ниже проваливаться? И не вы ли сами мне угрожали, что мы всегда будем рядом? А, вдруг…
— Ладно, — видно, фантазия в варианте «А, вдруг?» мужчину не подвела. — Остальные ждут у основания моста. Если, что…
— Э-эх, капитан.
— Яков?!
— Слушаюсь, капитан, сэр.
— Сусанна?.. — женщина в ответ живописно скуксилась: «Не больно то и надо».
— Яков, по дороге приготовьте нам фонари и… Зоя, идем, — и снова подхватил меня за руку.
Сразу у начала перил я, краснея от смущенья, наложила на капитана «защиту баголи». Просто, зачерпнула воздух в ладони и «пролила» родную стихию ему
