Тонкости зельеварения (СИ) - Элина Литера
Наезжая в город мы непременно заходили к Хардрокам. В одно из посещений бургомистр показал нам письмо своего источника в столице. Лорд Лиам, узнав о болезни отца, попробовал снова завести процесс, но в этот раз его не пустили дальше приемной: столичные чиновники слишком хорошо запомнили бестолковое путешествие и позор при встрече с местным светом. Возможно, в этот раз он и выиграл бы дело, кто знает, но второго шанса ему не дали.
Леди Хардрок, или, как я ее называла, леди декан, регулярно осведомлялась, как у нас идут дела, и не требуется ли ее участие. Я, действительно, попросила ее о содействии, но не по делам в замке.
Весной, решив самые насущные задачи я вернулась к разработкам тонкомагических зелий. Их накопилось уже две дюжины. Многое из того, что я делала раньше, мне удалось поднять на новую ступень. Я давно не надеялась на свою память, и мои тетради пухли от схем плетений, рецептов и инструкций. Я принялась сводить это все в один сборник, который хотела бы опубликовать. Не учебник, не книгу, а сборник для тех, кто уже сведущ в зельеварении и тонкой магии. Но декан зельемагического факультета Байрокандской академии хотел новые тома учебников, а лучше всего — монографию. Но монографию мне придется писать не один год. Учебники полны пространных рассуждений и объяснений для тех, кто еще только постигает науку, я же хотела создать справочник для зельеваров, кто уже обладает знаниями: только подробный рецепт, инструкция по порядку действий и схемы плетений чар, которые следует вливать на разных этапах. И поскорее, людям нужны недорогие зелья! Но декана интересовала прежде всего наука, затем — обучение, а применение знаний в жизни… об этом он, кажется, и вовсе не думал.
Леди Хардрок пообещала поговорить с кузеном, и в День Летнего Солнца, самый длинный в году день, я привезла в академию подшитую столку листов — переписанное начисто "Руководство к созданию тонкомагических зелий".
Я каждый день заходила к графу Ансельму, читала ему выдержки из газет, книги или просто рассказывала, как живут его земли. Дана забегала реже, но тоже старалась порадовать деда. Он стал произносить отдельные слова, потом короткие фразы, и научился поддерживать разговор. По словам лекаря, на все воля Звезд: граф может прожить еще неделю, а может — лет пять или шесть.
В начале лета, когда профессора расправились со студенческими работами и ушли на отдых, Дана уехала погостить у леди Хардрок, чтоб замучить ее вопросами, которые лекарю мужеского пола девушка задавать стеснялась, а я слишком мало знала о подобных тонкостях. Увы, я не могла отлучаться из замка надолго и отпустила девушку в первую самостоятельную поездку. Хоть и попрощались мы у порога, а через час ее уже встречала леди Хардрок, для Даны, которая всегда была под присмотром семьи или компаньонок, это был важный шаг.
Летом приехали леди Нейдрел с Зои. Взволнованная леди Лайла рассказала, что ей удалось найти дальнюю родственницу с интересом к наукам, которая согласилась сопроводить Зои в университет и учиться вместе с ней. Но все же леди Лайла объезжает всех родных и знакомых в Байроканде и вокруг с просьбой присмотреть за девочкой. "Девочка", которой исполнилось девятнадцать, только закатила глаза. Похоже, она считала дни из оставшихся двух недель, когда переедет в университет.
К концу лета я держала в руках первый пахнущий свежей краской экземпляр "Руководства". Он пришел как раз в те дни, когда я могла бы отметить год жизни в замке Байрок. Сколько всего случилось за это время!
Стала ли я счастливее? Не могу точно сказать, но я стала живее, намного живее. В зеркале отражалась женщина, занятая множеством хлопот, но той тоски, которую я увидела год назад в Бристоне, той утомленности больше не было. Но не стало и былой легкости. Впрочем, может быть, и не стоит порхать беззаботным мотыльком в двадцать один год?
Мне вспомнилась баронесса. По словам леди Хардрок, у той не было никаких занятий, никаких увлечений. Дом вела экономка, сыном занимались гувернеры и учителя. Ее муж занимал малозначительную должность, и от баронессы не требовалось участие в его делах, как это бывает с женами высокопоставленных чиновников. И вот итог: баронесса заполняет дни сплетнями, интригами и попытками перещеголять прочих светских дам в светских развлечениях.
Меня передернуло, будто от неудачно сваренного зелья, которое пахнет как нечистоты. Нет-нет, я лучше буду беспокоиться о землях, о зельях, о доверенной мне девушке, о здоровье графа, чем сцеживать яд в гостинных.
"Руководство" вышло в переводе на риконбрийский, но уже осенью декан передал мне письмо из Шалпии, которое пришло в академию на мое имя. Профессор зельеварения Бристонской академии магии леди Барвис поздравляла меня с научным успехом, выражала восторг от моих достижений и сообщала, что ставит меня в пример следующим поколениям магов. От лица зельеварного факультета она исспрашивала разрешения на издание "Руководства" в Шалпии — профессор была уверена, что у меня сохранилась рукопись на шалпийском. За издание предлагалась вполне весомая сумма. Разумеется, я согласилась. Байрокандской академии я передавала права только на территории Риконбрийского острова.
Зимой Дане исполнилось восемнадцать лет. До ее совершеннолетия как опекун граф выделял ей определенную сумму на ее нужды каждый месяц, помимо всего, что она получала в замке. Теперь же от имени графа я подписала передачу ей достаточной суммы, чтобы она могла жить на ренту, если завтра окажется без нашей помощи, и отдельно на ее счет положили оплату за будущее обучение.
Мы сделали это вовремя, потому что вскоре граф стал заговариваться. Он принимал меня за Дану, а Дану — за ее мать. Бывало, он просил написать старшему сыну и спросить, почему от него нет вестей. Он помнил, что я его жена, но забывал, как мы поженились, и просил проследить за его младшим, милым мальчиком, которому так не хватает женской руки.
