Клеймо Солнца (СИ) - Анна Пауль
Коди облегчённо вздыхает, и майор оборачивается. Её взгляд, внезапно уязвимый и измученный, останавливается на мне, а спустя доли секунды вновь становится жёстким.
— Ещё раз такое произойдёт, я доложу в отдел безопасности, — угрожающе спокойно сообщает она и выходит из лаборатории, закрывая за собой дверь.
Несколько долгих минут омерзительно воет сирена, но потом я поднимаюсь, отключаю голосового робота, которого Коди включил только недавно.
— Почему ты не спросил её? — спрашивает друг удивлённо.
— Она — дочь генерала. Ты забыл?
— Но вы встречались.
— Много лет назад, — неохотно откликаюсь я, готовя длинную тираду. — Послушай…
Я замолкаю на полуслове, когда до моих ушей доносится тихий гул. Мы с Коди озадаченно смотрим друг на друга, а потом не сговариваясь подходим к панорамному окну. Я пытаюсь отклеить полоску жалюзи от стекла, но они заблокированы пультом управления и не поддаются.
— На две ниже, — подсказывает друг.
Я нахожу нужную полоску, благодаря которой Коди всегда может выглянуть и узнать, что происходит во дворе острова, и осторожно приподнимаю.
— Знало бы начальство, что я намеренно сломал несколько из них… — испуганно шепчет парень, пока я с любопытством выглядываю в возникший зазор.
— Что там?! — не выдерживает Коди и, ненавязчиво оттолкнув меня, сам выглядывает в окно. — Медуза генерала… Сколько Бронсон не летал на космическом корабле?! Разве не было решено, что в космос выходят только из Эпицентра?! — парень сыплет вопросами, но не отвлекается от того, что происходит перед зданием военной базы. — Интересно, как это объяснят жителям крыла? Скажут, тренировка? Чёрт, посмотри, кого-то тащат!
Коди отодвигается лишь немного, и чтобы разглядеть хоть что-нибудь, мне приходится уткнуться лбом в стекло. Из корабля в форме медузы, как тараканы, высыпают солдаты. В самом центре их группы двое солдат держат кого-то под руки, волоча бездыханное тело.
— Представляешь, а вдруг они были на Земле, — мечтательно протягивает Коди, и от неожиданности я отступаю от окна.
Парень поднимает голову и смотрит на меня то ли испуганно, то ли отчаянно, словно ожидая, что я назову его сумасшедшим.
— Ты бы ещё сказал, что сплетни о мятежнике, живущем прямо в Стеклянном доме, — правда, — подшучиваю я. — Или будешь утверждать, что на острове действительно прячется один из самых опасных преступников Тальпы?
— Все знают, что это лишь слухи, — ворчит Коди, — нет никакого Даниэля Связиста, который спасал людей в Четвёртом крыле. А то, что я вижу перед собой, — настоящий космический корабль. Я бы вернулся на планету, — еле слышно произносит парень, не сводя с меня по-детски наивных глаз.
— Думаешь, кто-то мог остаться в живых? — как можно серьёзнее спрашиваю я, но в последнюю секунду улыбка всё же касается моих губ.
Один… три, четыре… шесть… И мы одновременно начинаем смеяться.
— Если это было бы возможно, я на месяц освободил бы холодильник от своих запасов. Клянусь, — произносит Коди, все ещё посмеиваясь.
Всё это совсем не весело, но по-другому не выжить.
— Бред, — наконец говорю я, в последний раз взглянув в зазор.
Солдаты исчезают в здании, а платформа, на которую опустился корабль, медленно опускается вглубь земли.
На моей ленте раздаётся сигнал, и я разворачиваю экран на запястье, просматривая сообщение.
— Сегодня визитация? — догадывается Коди, и я киваю. — Можешь забыть о ней, пока не закончится тревога.
Я не хочу думать о том, кого тащат люди генерала, но перед моими глазами так и стоит человеческая фигура, подхваченная под руки.
— Самый умный? — смеюсь я и, пытаясь отвлечься, взъерошиваю до омерзительного зализанные волосы парня. — Практикант!
Коди отпрыгивает от меня, недовольно фыркая и поспешно зачёсывая выбившиеся пряди.
— Не называй меня так! — бурчит он обиженно. — Ты меня знаешь. Моё дело маленькое, и мне не нужны проблемы, — вдруг парень поднимает на меня взгляд и словно отвечает на мои мысли: — Жаль, но мы не узнаем правды. Мы выжившие и ничего не можем с этим поделать.
Он повторяет мои слова с таким отчаянием, что в районе моего умершего сердца что-то колет.
— Пора идти, — решаю я, но прежде захожу в свой кабинет.
Вчера я так и не вмешался в разговор Ребекки с Бронсоном и не выдал своего присутствия даже после его окончания. И теперь мне совестно. Начальница сказала генералу правду — у нас и правда есть уговор, такой же какой у меня заключён с отцом: я не должен привлекать внимания, не должен участвовать ни в чём без ведома своего отца.
В кабинете никого нет. Неприятное предчувствие накрывает меня без предупреждения, но я игнорирую и его, и надоедливую сирену, которая всё ещё шумит. Покидаю лабораторию и отправляюсь на визитацию. Что за глупое название?! Кто мог так назвать осмотр врачом? Как будто речь идёт о приятном визите. Я приближаюсь к зданию МОРиОНа с панорамными тонированными окнами.
Шесть этажей на поверхности, а под зданием, насколько мне известно, располагаются обширные подземелья в несколько ярусов. О главном — генеральском — отделе слагают легенды, будто там находятся бассейн и бильярд, роскошные кабинеты и склады оружия. Неизвестно, откуда пошли слухи, учитывая, что Генри Бронсон — влиятельный человек, но далеко не первое лицо станции, которое могло бы похвастаться огромным состоянием. Наверняка дело в безразмерной человеческой фантазии, которую будоражит замкнутость генеральского отдела.
Я захожу в центральный зал. Он выглядит, как вестибюль театра: мраморные лестницы, бархатная обивка стен и хрустальные люстры. По-моему, это слишком — даже для Министерства. Или — тем более для Министерства.
От центрального зала расходятся узкие коридоры. Ориентироваться в этом лабиринте под силу только посвящённому. Осматриваюсь и сразу же наталкиваюсь на хмурые взгляды дозорных. При виде меня их рты кривятся, и они пробуют воздух ноздрями, словно чуя добычу. У двоих — самых омерзительных — глаза навыкате, как у пираньи, и когда мужики скалятся, обнажается ряд кривых зубов.
Лучшие представители человечества.
Тысячи детей погибли, а эти уродливые существа получили билеты, чтобы переселиться на станцию и жить 145–160 лет.
Под хищными взглядами я неспешно сворачиваю в правый коридор, вхожу в небольшую комнату, где два сонных дозорных отсутствующими взглядами упираются в экраны-плёнки
