Ведьма по завещанию - Виктория Стрельцова
Я повернула голову, в последний раз взглянув на угасающее пламя. Ярко-оранжевые блики с жадностью облизывали истлевшие останки девичьего тела – тела Катарины. Теперь она свободна. Никто больше не вернет ее душу обратно. Никогда.
– Она обрела покой, – сказал Кроу, притянув меня к себе.
Я молча кивнула.
Пережив столько бед и невзгод, я, наверное, должна была бы ненавидеть Катарину, но я ее простила. Выбирая между тесной темницей и чем бы то ни было сложно не ошибиться.
Пламя потухло. Ветер поднял в воздух серый пепел, унося его далеко за горизонт, в сторону Старого океана. Его воды станут последним пристанищем Катарины.
Эпилог
Боль всесильна. Пред ней падет ниц даже Смерть. Он это знает. Ведь даже будучи мертвым, он ее чувствует…
Пять лет спустя
Пропуская между пальцев серебристые волосы, мужчина вглядывался в голубое безоблачное небо. Под просторной белой рубахой – смятая зеленая трава, а под босыми ногами – бездна. Если подойти к обрыву ночью, то можно подумать, что это и есть край Междуземья. Но на самом деле это не так. Его край чуть южнее, за неспокойными водами Старого океана, переливающимися за края их примитивного плоского мира. Однажды Кроу удалось узреть это зрелище. Страшно, но, вместе с тем, и необычайно красиво. Там, в шаге от небытия, он почувствовал себя ничтожной пылью, которая, гонимая холодным ветром, летит туда, куда ему вздумается.
Некромант прикрыл глаза, будто пытаясь вспомнить, как набатом в груди когда-то стучало сердце. Кажется, на миг ему показалось, что он его слышит. Кроу даже положил ладонь слева на грудь, дабы убедиться, что ему не почудилось.
И все-таки показалось…
Даже крохи подаренной Катариной души не смогли полностью вернуть ему то, что он отдал однажды добровольно.
Сердце мертвого некроманта не может биться. Но даже это не мешает любить.
Благо это или же нет?
– Знаешь, – женский голос зазвенел совсем рядом и тень, мелькнув, притаилась в густых зарослях кустарников, – Эстер говорит, что можно попробовать снова смешать несколько трав для отвара, добавить корень… – Девушка приподняла голову с его колен, пытаясь вспомнить название растения. Кроу нравилось, как она хмурила брови, задумавшись о чем-то своем. Или же потирала указательным пальцем ямочку на подбородке. В такие моменты ему казалось, что он мог любоваться ею вечно. – Не помню, – сдалась девушка. – Но зато, кажется, – добавила осторожно, – Ферди вспомнил часть заклинания покойной бабки. Если все получится, мои волосы вновь станут черными, как смоль, – мечтательно произнесла она – ведьма, которая за сто пятьдесят лет едва ли научилась колдовать. Быть может все дело было в том, что она и вовсе не была ведьмой? Пророку уготована иная судьба. Как ни противься, как себя не называй, истинное нутро не выкорчевать.
– Моргана, – произнес некромант мягко, вновь запуская пальца в ее волосы, – ты выглядишь чудесно.
Девушка совсем по-детски закатила глаза:
– Тебе бы следовало называть меня Далией, – упрекнула она его и губы ее растянулись в улыбке. В изумрудных глазах заплясали озорные огоньки.
– Я бы поверил тебе, если бы так яро не пыталась вернуть свой прежний цвет волос. Помнишь, чем это закончилось в прошлый раз? – Теперь усмехаться настал черед Кроу.
Кажется, из кустов послышался сдавленный смешок.
Невозможно утратить способность смеяться…
Ну конечно она это прекрасно помнила. Заклинание не сработало. Точнее сработало, но не так, как они с Эстер рассчитывали. В итоге два последующих дня в ее волосах пытались гнездоваться малиновки. Их не отпугивал ни раствор, спешно сваренный внучкой Аши, ни размахивающая веточкой полыни Катарина.
Катарина…
Это имя для него стало иным. Если раньше Кроу произносил его с отвращением, то теперь он упивался им, перекатывал на губах, будто пробуя на вкус.
«Катарина», – эхом отозвался незримый голос из лесной чащи.
Жизнь – странная штука. И у нее определенно есть чувство юмора. Но губы трогает мимолетная улыбка лишь тогда, когда все дурное уже в прошлом. До этого момента в глазах стоят соленные слезы.
Да, некроманты не плачут. Куда уж им… Но у Кроу что-то щемит в груди, заставляя его на мгновение поморщиться.
Под тяжелым сапогом хрустит сухая ветка, но едва ли влюбленные слышат этот звук. Они увлечены друг другом.
– Как думаешь, – осторожно произносит Моргана, вновь устраиваясь на коленях законного супруга, – у них все хорошо? – Ее глаза обращаются к небу и, кажется, в них искрятся слезы.
У них… Наверное, Кроу бы следовало уточнить, кого она имеет ввиду, но он не смеет. Слишком многое им довелось пережить. Каждый потерял то, что желал уберечь. И пусть в последствии приобрели они гораздо больше, чем имели прежде, внутри до сих пор порой что-то ныло. Печаль скреблась когтистой лапай, оставляя раны. Пускай и не такие глубокие, как раньше.
Моргана потерла ладонью загорелую кожу чуть выше груди. Платье с глубоким вырезом и милыми рукавами-фонариками смотрелось на ней восхитительно. По крайней мере, Кроу едва мог отвести взор. И даже забавная вышивка на светлой ткани, над которой юная ведьма корпела не одну ночь, умиляла его.
– Полагаю, им льстит твое беспокойство, – улыбнулся некромант.
Моргана нахмурила брови и легонько стукнула Кроу по коленке.
– Не говори так! – воскликнула она. – Я знаю, Алвис был тот еще сноб, – Моргана демонстративно закатила глаза, будто она была актрисой местного театра, показывающего свои выступления вечерами у здания хранилища судеб. – Он бы и виду не подал! И уж тем более не счел бы мое беспокойство милым и забавным.
И то правда…
Четыре года назад на погосте нашли хладное тело крупного белого волка. Он умер от старости. Кончина его была быстрой и безболезненной. Опознать в нем Алвиса не составило труда. Оно и понятно, на Междуземье таких крупных особей отродясь не водилось. Одно непонятно – почему некромант испустил дух, прячась под личиной зверя. Это его младшему брату показалось странным…
Кроу улыбнулся, погрузившись в воспоминания. Его старший брат действительно был скуп
