Татьяна Алферьева - Левиратный брак (СИ)

Мужчина с шумом втянул в себя воздух.

— Я не хочу говорить об этом.

— Простите…

Маркиз резко повернулся.

— Не слишком ли часто ты сегодня просишь прощение? — раздражённо спросил он.

— Хорошо, я больше не буду, — ничуть не обидевшись, произнесла в ответ Лил, отодвигаясь от мужа подальше, хотя дальше был уже край кровати. Наверное, ему неприятно само её присутствие. Вот как дёрнулся даже от лёгкого прикосновения. Ещё бы! Они с Мари поставили его в такую нелепую ситуацию. Можно сказать, обвели вокруг пальца как какого-то простачка.

Виктор молчал. Лил тоже притихла, поглубже завернувшись в одеяло.

— Единственный выход, который не скомпрометирует ни меня, не тебя, это сделать наш брак настоящим. Ни о каком разводе не может быть и речи.

Слова маркиза прозвучали как гром среди ясного неба. Лилиана даже дыхание задержала, ожидая, как Виктор пояснит своё неожиданное решение.

— Я, конечно, могу наплевать на твою дальнейшую судьбу. Но мне претит от одной мысли, что Мариана с головой окунётся в светские удовольствия, а ты безвинно окажешься выброшенной на обочину жизни.

— Смотря что считать обочиной, — возмутилась Лил. — Не беспокойтесь, у меня есть план относительно своего будущего.

— План относительно своего будущего или относительно другого мужчины? — резко спросил маркиз.

— По вашему мнению, счастье женщины возможно только в браке? — голос девушки, готовой до конца отстаивать свои убеждения, сразу стал жёстче.

— Так устроено наше общество, и с этим не поспоришь, тем более, в одиночку, — возразил Виктор. — Так кто же он? Дэрек или Каунти?

Как он ни старался сдержаться, в тоне голоса явственно проскользнули ревнивые нотки.

— В чём вы подозреваете своего лучшего друга и герцога? — удивилась Лилиана, садясь.

— В том, что они без памяти влюбились в мою хорошенькую жену, — усмехнулся маркиз. — И будь вы трижды бесплодной и нищей, каждый из них с готовностью предложит вам свою руку и сердце. Останется только выбрать.

— Ну, что ж со стороны виднее, — как ни в чём не бывало произнесла Лил. — Тогда тем более не стоит беспокоиться о моём будущем.

Она сказала это так безмятежно и ровно, словно ничего особенного в словах Виктора не было. И вообще, можно закруглять разговор и ложиться спать. Даже сладко зевнула в конце. Маркиза не столько разозлила, сколько позабавила реакция жены. К тому же он больше не видел смысла в дальнейших препирательствах.

— Действительно, к чему все эти разговоры? — усмехнулся мужчина. — Приступим к делу.

Не успела Лил пикнуть, как очутилась лежащей навзничь, а Виктор навис над ней, опираясь на чуть согнутые в локтях руки. Глаза давно привыкли к темноте, да и лунный свет, струящийся через окно, штора на котором так и осталась сдвинутой в сторону, помогал различать кое-какие детали.

— На этот раз мы не будем торопиться, — вкрадчиво произнёс муж, склоняясь к Лилиане и целуя её в губы.

Сопротивление девушки было легко и быстро смято. Руки оказались прижаты к груди, ноги к кровати. Нежный мягкий поцелуй становился всё более страстным, неистовым, требовательным, кружа Лилиане голову, заставляя забывать всё на свете и помнить лишь о том, что он — мужчина, а она — женщина, и между ними вот-вот должно произойти что-то невероятно восхитительное и одновременно вполне естественное. Страх и сомнения отступили прочь под напором завладевающих девушкой чувств. Томительное тепло разлилось по всему её телу…

Виктор добился, чтобы жена застонала сквозь поцелуй и чувственно выгнулась ему на встречу. Тогда его рука, перебиравшая её волосы, скользнула вниз и принялась гладить столь желанное тело сквозь тонкий батист. Губы проложили дорожку лёгких как прикосновение крыльев бабочки поцелуев по подбородку и шее, замерли у впадинки между ключиц и стремительно начали спускаться вниз к груди. Тут на их пути встала преграда в виде ночной сорочки.

— Давай избавим тебя от этой ненужной тряпки, — хриплым от возбуждения голосом произнёс маркиз.

Он смог сдержаться, чтобы не сорвать сорочку одним быстрым движением. Наоборот, одной рукой нарочито медленно тянул её вверх, скользя тканью по бёдрам, животу, груди, другой обнял жену за талию, приподняв её с кровати. Их губы снова слились в страстном поцелуе, прервавшимся лишь на миг, чтобы окончательно избавить Лил от одежды, стянув сорочку через голову.

От прикосновений рук и губ Виктора всё тело девушки наполнилось необыкновенными, волнующими ощущениями. Это было похоже на сладкую пытку, когда после каждого поцелуя и касания пальцев хотелось чего-то большего, чего-то, что смогло бы, наконец, насытить и утолить странную жажду неведомого ей пока наслаждения.

И тут Виктор неожиданно отстранился от Лил.

— Может, стоит подождать, когда ты сама захочешь и попросишь меня о близости?

Одни небеса ведали, скольких усилий ему стоило выпустить жену из объятий. Но девчонку надо проучить раз и навсегда.

Лилиана, потянувшаяся следом за Виктором, не сразу осознала смысл сказанного. Вот это да! Поманил и бросил. Что за странные игры? Можно обидеться, сказать, что вообще больше никогда ни о чём его просить не станет, лечь, повернуться на бок и уснуть. Но как потушить полыхающий в крови огонь желания? Девушке нестерпимо хотелось возобновить поцелуи, снова почувствовать прикосновения мужских рук, от которых бегут мурашки по всему телу, а низ живота наполняется сладкой истомой. Да и обидчивой Лил никогда не была…

— К чему все эти разговоры? — тем же тоном, что и незадолго до этого Виктор, произнесла Лилиана и одним стремительным рывком приблизилась вплотную к мужу. — Вы рискуете обидеть меня или напугать. Ведь из нас двоих только вы знаете, о чём я должна попросить. Мне же неизвестно, что будет дальше.

Девушка доверчиво и страстно прижалась к мужской груди, гладя маркизу спину, плечи, зарываясь пальцами в короткие жёсткие волосы на затылке.

— Какой же я дурак. Чуть всё не испортил, — пробормотал Вик, прежде чем снова уронил жену навзничь.

Эта невинная девушка не испытывала перед ним ни страха, ни стыда. Она с такой страстью откликалась на каждое его прикосновение, поцелуй… И как у него могли возникнуть сомнения в её искреннем желании стать с ним этой ночью единым целым. Почему же она так настаивала на разводе? Этот вопрос пришлось отставить далеко в сторону, соображать Виктор сейчас был неспособен. Голову туманили и пьянили непроизвольно вырывающиеся у жены стоны, когда он касался её в особо чувствительных местах. Лилиана извивалась и выгибалась под ним дугой, не в силах больше терпеть эту чувственную пытку. И замерла лишь, когда почувствовала, что дело дошло да самого главного.