Ольга Матвеева - Иван-Дурак
Иван подошел к небольшому домику в три окна, крашеному в темно-малиновый цвет, как и большинство домов на улице. Здесь и обитало семейство Ильиных. Иван постучал в окно кухни. В доме хлопнула дверь, послышались шаги, на пороге появился Гришка, здоровенный, мрачный мужик. Иван вроде и сам был не маленький, но рядом с этим почти двухметровым гигантом чувствовал себя карликом.
— Ну, заходи, коли пришел, — промямлил Гришка не вполне дружелюбно, хотя они и договорились о встрече заранее, посторонился и пропустил Ивана в дом.
Жило Гришкино семейство небогато, но было у них уютно, тепло, была у них какая-то особая атмосфера, особый запах. Иван не знал, как это назвать, но для него это была атмосфера настоящего дома, семьи, где завтраки, обеды и ужины происходили по строгому расписанию, где пахло щами и компотом, звучал детский смех, росли лимонные деревья и фикусы в больших горшках, об ноги гостей терлись кошки. Ни в одной из квартир Ивана, какой бы роскошной она ни была, не было такой атмосферы. Сейчас Гришкин дом дохнул на Ивана какой-то затхлостью, духом запустения и одиночества. Иван прежде, чем увидел, почувствовал — что-то здесь не так. Маленькая кухонька была завалена немытой посудой, пустыми бутылками. Растения в горшках засохли. Гришка убрал со стола несколько тарелок и стаканов.
— Ну, садись, — промямлил он, — извини, у меня бардак.
Иван осторожно сел — табуретка тоже была грязноватой.
— А где Лена? — спросил он.
— Лена, говоришь? — протянул Гришка угрожающе, Ивану даже показалось, что бывший друг хочет его ударить. — А нету твоей Ленки. Ушла, сука… И детей забрала. Прав ты был тогда, когда говорил — предала меня, предаст и тебя. Как в воду глядел. Сосунок совсем был, а гляди ж ты, умный. Или ты нас проклял? — Гришка раскатисто расхохотался, Ивану страшно стало. — Чего съежился? Шучу я. Давай, доставай, чего у тебя там в пакете. Слышал, бутылки там звякали.
Иван покорно стал доставать из пакета свои покупки. Судя по обилию пустой стеклотары на кухне — пьет Гришка крепко. Иван засомневался, хватит ли алкоголя, чтобы у него развязался язык. Ивану непременно нужно было знать, куда, к кому и почему ушла Лена. Еще терзала его тревога — не полезет ли бывший школьный друг в драку: неспокойный он какой-то, нервный. Как напьется, да и выместит на нем свою вселенскую злобу. Нужно быть осторожнее в высказываниях. Гришка тем временем ополоснул под умывальником два стакана, две тарелки и две вилки. Поставил на стол. Иван облегченно вздохнул: хорошо хоть, что есть и пить предстоит из относительно чистой посуды. Гришка молча нарезал колбасу и сыры. Выражение лица при этом имел самое зверское — ни дать ни взять помесь Ильи Муромца и Соловья-разбойника. Иван заворожено смотрел на нож и снова беспокоился за свою физическую целостность. Гришка разлил виски — сразу по целому граненому стакану. И снова испугался Иван — а не заставят ли его осушить этот стакан залпом? Такой манере пития столичный сноб обучен не был. Сплошной стресс! Чертов Петр Вениаминович, если б не он, разве пошел бы я сюда? Да лучше б еще один натюрморт нарисовал, а еще лучше попробовал бы написать портрет жены. Интересно, получилось бы или нет? А вместо этого сижу тут, как идиот, на грязной кухне рядом с психопатом. Нет, вообще-то Гришка вполне адекватным мужиком был, это, видимо, из-за развода он в разнос пошел. Рядом с ним же реально страшно находиться.
— Ну, за дружбу! — провозгласил тост Гришка и залпом выпил полстакана.
«Точно бутылки не хватит», — подумал Иван и залпом выпил четверть стакана.
К счастью, Гришка не заметил, что друг выпил значительно меньше, чем он сам.
— Ну, и как там, в Москве вашей?
— Суетно.
— И денежно? — Гришка расхохотался.
— И денежно, — подтвердил Иван.
— А вот самолет ты можешь купить или яхту, например?
— Яхту — могу, только очень маленькую, а самолет, наверное, нет.
— Да ты нищий, брат!
— Нищий, — согласился Иван вслух, а сам обиделся. Ну, какой он нищий? Хотя если с олигархами сравнивать, то, может, и нищий.
— А я вот богат! У меня ни гроша за душой, а я богат! — пророкотал Гришка.
— И с чего ты взял, что ты богат? — четверть стакана виски сделали Ивана смелее.
— А потому что мне не нужно больше, чем у меня есть! Вот и весь секрет. А тебе слабо так жить?
— Слабо, мне всегда всего мало.
— Вот и не видать тебе ни покоя, ни счастья, ни богатства! — Гришка снова злорадно расхохотался. — Давай еще выпьем.
Выпили.
— Вот ты говоришь, тебе не нужно больше того, что у тебя есть, а как же развитие? Ты же зависаешь в одном и том же состоянии и никуда не двигаешься. В перестроечные времена это явление называлось «застой». Это же тупик. То есть ты всю жизнь готов жить в этом вот доме, на этой вот улице, ездить на своей ржавой шестерке и работать электриком?
— Да, меня все устраивает, — ответил Гришка с вызовом и снова разлил виски по стаканам.
— И тебе не хочется ездить на «Мерседесе», например, или на «Ауди», быть директором и зарабатывать кучу бабок, путешествовать по всему миру и любить самых красивых женщин?
— Нет, — буркнул Гришка и выпил еще полстакана, посмотрел на Ивана мутным взглядом, — а мне никто кроме Ленки не нужен, и без нее ничего не нужно.
— Почему она ушла?
— Да она права была, что ушла, бедняжка. Ну как с таким жить? Я ведь выпиваю, я ведь не стремлюсь ни к чему, я ведь и в самом деле доволен тем, что имею, а она… она пилила меня, требовала, чтобы я денег больше зарабатывал, хотела, чтобы я в доме ремонт сделал, чтобы машину новую купил, нарядов ей хотелось, детей опять же одевать надо, кормить, в отпуск ей хотелось. Скандалили постоянно. Она пилит, я — пью. Я пью, она — пилит. Замкнутый круг. Вот так-то, друг. Такая жизнь. — Гришка хлебнул еще виски. — А год назад после очередного скандала собрала она вещички, детей забрала и ушла. Все, нету больше у меня Леночки. Ушла она, ушла.
— А она к родителям ушла?
— К родителям! Ха! Как бы не так! К мужику она ушла, сука! О детях даже и не подумала! Сережка школу заканчивает, ответственный момент в жизни, а мамка фьють, мужа родного бросила и к хахалю своему ускакала. Сука! Сука! — Гришка ударил своим кулачищем по столу, стаканы с бутылкой подпрыгнули и жалобно звякнули. — А чем он лучше меня, чем? Ну, богатый он, на джипе ездит, хоромы у него огромные, ну три магазина у него и еще автомастерская, но разве ж это в человеке главное? Главное же, что у него внутри. Как не понимает, что мы созданы друг для друга? Я ж ради нее… Я ж из-за нее… Да я из-за нее институт профукал. Я ж поступил на исторический, а она даже на филфак не прошла. И я же ради нее, чтобы с ней быть, не поехал никуда, остался в этом мерзком городишке. Ты же знаешь, как я его ненавижу. В электрики пошел. Поначалу-то вообще по столбам лазил, потом только в ЖЭК устроился. И девки за мной бегали покрасивее Ленки, да и поумнее, а я ей даже не изменил ни разу, идиот. Да что там, я даже на сторону ни разу не посмотрел. Это ведь, знаешь, что было… Ты меня прости, что я увел ее у тебя, но ты ведь теперь уже понимаешь, что не твоя это женщина, не тебе она предназначена была. У нас ведь, как это у Аристотеля? У нас ведь это и агапе, и мания. Все сразу. Вроде бы и не бывает так, а вот бывает.
