Ее кровь, его тьма - Лира Алая
Самое болезненное из всего сказанного было осознание, что он, вероятнее всего, прав. Мой ум подсовывал мне разные мысли, разные чувства, образы — и они могли меняться каждые пять минут. Я действительно сейчас не находила той душевной боли, которую испытывала буквально недавно. От этого стало немного не по себе.
Получается, я не принадлежу сама себе. Не могу доверять даже собственным чувствам. В груди кольнул страх — тихий, едва уловимый, но липкий, как тень.
Мне не хотелось признаваться ему. Не хотелось, чтобы он видел, насколько я слаба, как легко меня можно подчинить одной фразой, одним взглядом. Головой я понимала всё, но всё моё естество — тело, сердце, душа — хотело только одного: чтобы он не отпускал. Чтобы снова впрыскивал в меня свой яд, доводя до предела, где всё становится чистым, где исчезают сомнения, где остаётся только он.
Я собрала последние крохи воли и сказала то, что было нужно, не то, что хотелось:
— Хорошо, — выдохнула я, чувствуя, как дрожь проходит по телу, — давай сделаем так, как ты хочешь.
Он поднял на меня глаза. На миг в них отразилось что-то, похожее на облегчение… или на удовлетворение от того, что я подчинилась. Его глаза зажглись огнём власти — не грубой, не агрессивной, а той, которая лишает сил сопротивляться. От этого по моим венам потекла лавина жара, медленная, тяжёлая, сладкая.
Он положил палец на мою яремную впадину, чувствуя, как пульсирует под кожей жизнь, и провёл нежно вдоль шеи, задирая мой подбородок.
— Умничка, — сказал он тихо, и от этого короткого слова всё внутри будто развернулось наружу.— Хочешь свою награду за это?
Я кивнула, не сомневаясь, что мне понравится всё, что бы он ни сделал. Сама мысль о том, что он управляет мной, странным образом не унижала, а, наоборот, успокаивала.
Он поцеловал меня — не спеша, но властно, проникая языком, как будто показывал мне границы своей власти. Это был поцелуй не нежности, а обладания. Он будто говорил мне:ты моя, пока я этого хочу. И моё тело, всё моё сознание сдавалось ему, послушно, без сопротивления.
Он точно знал, что может делать со мной всё, что вздумается. И от этого становилось… не страшно, а хорошо. Удивительно спокойно и приятно — как будто я наконец оказалась там, где всегда хотела быть.
Разорвав поцелуй, он прижал меня к себе, укутал в одеяло, будто возвращая к реальности. Его дыхание коснулось моей макушки — тихое, ровное, чуть холодное.
— На сегодня хватит, сладкая. Засыпай, — произнёс он с тем же спокойствием, но я почувствовала, как в этих словах звучит обещание — не конец, а лишь пауза. — Завтра будет необычный день.
Я положила голову ему на грудь и слушала, как медленно, ритмично бьётся моё сердце. И впервые за долгое время мне показалось, что даже тьма за окнами стала мягче.
Он всё ещё держал меня в своих объятиях. Его дыхание обжигало кожу, но при этом успокаивало. Я ощущала, как его рука медленно скользнула по моим волосам, как будто проверяла — дышу ли я ровно. Каждый его жест был продуман до мелочей, каждая пауза выверена, словно он дирижировал мной, управляя моим телом и даже мыслями.
В нём было что-то первобытное, не от этого мира. Эта сила не подавляла — она пленяла, заставляла хотеть быть частью его.
Он был рядом, и этого было достаточно. Всё остальное — обиды, страхи, вспышки ревности — растворилось.
— Ты… слишком хорошо знаешь, как вернуть себе власть, — выдохнула я, чувствуя, как тёплая волна благодарности и раздражения смешивается внутри.
Он тихо усмехнулся, наклоняясь ближе, почти касаясь губами моего виска.
— Нет, сладкая. Я просто не теряю контроль. Даже когда ты хочешь, чтобы я потерял.Эти слова прошли по телу электричеством. Я ощутила, как во мне снова поднимается волна желания — не бурная, как прежде, а медленная, вязкая, как тёплый мёд.
Но он, словно чувствуя это, провёл пальцем по моей губе, и шепнул:
— Тише. Сегодня — уже нет. А то твое сердечко не выдержит таких скачек. Ты не всегда должна побеждать. Иногда нужно просто позволить себе быть ведомой.Я не могла спорить. Его тон был не приказом, а чем-то гораздо сильнее — фактом, который нельзя отрицать.
Он поднялся, но не отпустил меня сразу. Его рука задержалась на моём плече, как будто проверяла — не дрожу ли я.
— Ложись, я буду рядом — повторил он чуть мягче.Я посмотрела на него снизу вверх, чувствуя, как меня снова захватывает волна нежности.
Он провёл тыльной стороной пальцев по моей щеке, задержался у линии губ, будто собирался поцеловать, но не стал. Лишь посмотрел — так, что внутри всё перевернулось.
Я закрыла глаза. Его пальцы всё ещё касались моей кожи, и даже когда он убрал руку, ощущение его тепла осталось.
Он встал, медленно, почти бесшумно, и шагнул к окну. Луна за стеклом была огромной, серебристой, нереальной. Её свет падал на его плечи, делая их призрачно-белыми, а контуры тела — резкими, как у статуи.
Я лежала и смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Он стоял спиной ко мне, но я чувствовала, как он слушает мой ритм дыхания. И вдруг поняла: даже в тишине он всё равно держит меня под контролем.
— Михаэль… — позвала я, не совсем понимая, зачем.
— Спи, Верна, — ответил он спокойно. — Завтра тебе понадобится вся сила.
Я хотела спросить, почему, но его голос прозвучал уже мягче, почти как прикосновение:
— И не бойся своих чувств. Просто позволь им быть. Я направлю тебя.Эти слова улеглись во мне, как колыбельная. Я свернулась калачиком, зарываясь в подушках.
Мир постепенно растворился в полудрёме. Последнее, что я успела ощутить — его присутствие. Оно не нуждалось в словах. Он простобыл, стоял где-то рядом, как страж, который не позволит тьме снова коснуться меня.
Глава 35.
Мне снился кошмарный сон. Он был настолько явным,
