Параллели - YeliangHua
— Не знаю, — Ваньнин пожал плечами. — В студию имел доступ также Ши Минцзин, так что, вероятно, всё это он писал для кого-то из вас.
— ……
Мо Вэйюй вдруг вспомнил, что Ши Мэй явился в студию в тот же день, когда он спустя столько лет встретился с Чу Ваньнином. Он знал, что совпадения бывают, и у них была назначена съемка, но… теперь всё это казалось не то, чтобы простой случайностью.
Мог ли Ши Минцзин знать куда больше, чем показывать?
— Думаю, тебе стоит поговорить об этом с ним, — Чу Ваньнин отложил все записи и, подойдя к шкафу, достал свежее полотенце и тёплый безразмерный свитер.
Похоже, у него от холода уже начали трястись губы, да и сам он напоминал лист на ветру.
Мо Жань, качая головой, включил чайник. Он понятия не имел, чем ему мог помочь Ши Мэй, если он и так знал, что профессор Чу и человек перед ним — одна и та же личность.
Однако возможно он всё-таки смог бы пролить свет на то, почему Ваньнин ничего толком не помнил?..
— А ты хорошо знаешь Ши Минцзина? — решил удостовериться Вэйюй в своих догадках.
— Встретил его впервые пару дней назад — примерно тогда же, когда столкнулся с тобой, — Чу Ваньнин надевал свитер через голову, и часть слов терялась в высокой горловине, которую он не успел расправить.
— Он не говорил ничего странного?
— Ну, он подумал, что я профессор Чу, если ты об этом, — Ваньнин наконец справился с одеждой и теперь наматывал на голову полотенце. — Но в остальном… — он нахмурил брови, вдруг смолкнув.
— Что такое? — Мо Жань едва не пролил кипяток себе на руку вместо чашки. Его внимание разом переключилось снова на Ваньнина.
— Он предлагал свою помощь. Говорил, что я могу позвонить ему в случае, если что-то понадобится.
— Но ты не позвонил, — Мо Жань кивнул.
— Разумеется, нет, — Чу Ваньнин продолжал сушить волосы, и со стороны это выглядело как хаотичные попытки вырвать их по прядям при помощи многострадального полотенца.
Вэйюй не выдержал:
— Но ты решил обратиться за помощью ко мне, правда? Как думаешь, почему?
— Я вообще-то собирался отдать тебе фотоаппарат, — одёрнул его хмуро Чу Ваньнин. — В чём именно ты мне, по-твоему, помогаешь?
— Мог бы помочь высушить голову, — Вэйюй заулыбался, заметив кислую мину на красивом лице. — Послушай, золотце, возможно, попросить Ши Мэя рассказать об отношениях с профессором — не такая уж дрянная идея. У меня есть его номер, так что…
— …вот и чудесно, — оборвал его Чу Ваньнин. — Встретьтесь и обсудите странные записи в ежедневниках профессора Чу. К сожалению, более я не смогу тебе ничем помочь — а Ши Минцзин знает наверняка больше моего, если вообще знает.
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Мо Жань.
— Завтра утром я уйду.
Мо Вэйюй дёрнулся, словно его ударили. На секунду ему показалось, что его и впрямь оглушили, потому что в уши словно набралась вода, не давая ничего понять из того, что говорил Чу Ваньнин дальше.
Ему вдруг стало не по себе.
Он помнил тот последний день, когда видел профессора Чу — тот его ни о чём не предупредил перед уходом, так что он продолжал ждать его целый день, а затем и ночь.
Он тогда не спал несколько суток, и всё пытался дозвониться до мужчины. Написать ему хоть что-то. Понять, где он.
Известий о нём не было ни в местных больницах, ни в полиции.
Никто о нём ничего не знал толком — он сам по себе был малообщительным человеком.
Возможно, если бы Ши Минцзин что-то знал, он бы сказал ему ещё тогда — это он пришёл к нему домой через неделю после исчезновения Ваньнина, потому что Мо Жань сорвал важную съемку.
Весь ужас состоял в том, что съемка была запланирована именно в расписании Мо Вэйюя — это был тот редкий случай, когда фотографировать должен был он сам, а не профессор Чу.
И запланирована она была еще месяц назад.
Ещё тогда Мо Жань не мог не задуматься, что Чу Ваньнин, вероятно, знал, когда собирался уйти. Именно потому он строил планы работы в студии таким образом, чтобы Мо Вэйюй в результате справлялся с заказами в одиночку.
Эта мысль сначала выбила Вэйюя из колеи, лишив последних надежд и иллюзий, что всё это произошло случайно, и Чу всё равно вернётся… а затем он перестал саботировать запланированные проекты, потому что по некой странной причине начал верить, что, если Чу Ваньнин вернётся, ему будет важно знать, что его студия — его детище — в порядке.
Если вернётся…
Мо Жань перевёл взгляд на Чу Ваньнина, который перестал обращать на него внимание и продолжал лохматить мокрые волосы полотенцем.
Он знал, где лежали полотенца, и где находились банные принадлежности.
У него не возникало проблем с тем, чтобы найти свою чашку — ту самую, что принадлежала некогда профессору Чу.
Чу Ваньнин был у себя дома — и дом этот был им обжит.
Мо Жань уставился в пустоту, а затем тихо проговорил:
— “Сильнее тоскую, чем ближе порог тобою обжитого дома…”
Ваньнин развернулся к нему лицом, но продолжал молчать. Он словно ждал продолжения — но Мо Вэйюй не стал проговаривать стих до конца. Вместо этого он спросил:
— Что ты собираешься делать дальше? Вернёшься к тому… Мо Жаню?
Он почти не замялся, произнося собственное имя по отношению к другому человеку.
Сердце налилось болью, от которой было невозможно избавиться.
Её можно было разве что скрыть — спрятать где-то в вежливом вопросе — но не утолить.
— Нет.
Мо Вэйюй молча поставил перед Ваньнином горячий чай, ожидая продолжения. Когда же его не последовало, он решил задать ещё один вопрос:
— Но он тебе небезразличен?
— Возможно, — Чу Ваньнин поднял на Мо Жаня тёмные глаза, но по их выражению невозможно было ничего прочесть.
— Тогда… можно спросить, почему?
— Нет.
Казалось, “нет” стало тем словом, которое теперь Чу Ваньнин повторял чаще всего. По такому односложному ответу едва ли возможно было понять его чувства — были ли они у него вообще.
— Я могу встретиться с Ши
