Плетения Судьбы. Не потерять себя - Татьяна Мираббилис
«Да, таким не согреешься, разве что для красоты носить», — подумала я и решила отказаться от сомнительного подарка — ни к чему он мне. И леди мне никто.
— Спасибо. Это лишнее.
— Не стоит обижать отказом, когда дарят от чистого сердца, — попрекнула незнакомка. Шарф сам обнял мои плечи, а после обвил и горло. — Прощай, Зира.
— А-а…
Я хотела спросить о многом, но лавочка опустела, словно там никого и не было. Лист на воде покрутился, поменял направление и поплыл ко мне. Вечерний лёгкий ветерок сменил направление. Теперь он дул в мою сторону. Приятный, но странный аромат достиг моего носа. Я замерла. Где-то послышался смех и резкий окрик: «Тварь!»
Время остановилось. Всё стремительно отдалялось, словно я попала в водоворот, в черную дыру, туннель без просвета. Меня затягивало, и я все летела и летела в бездну.
Но тоннель оказался с выходом. Это было небольшое окно, затянутое чем-то прозрачным и антиударным, куда я могла только смотреть, зажатая стенами. Не отвернуться, не вырваться. А там, за окном, больше похожим на иллюминатор, расстелились песок и каменная полустепь-полупустыня, с редкими кустами, пожухлой травой и деревьями, раскиданными далеко друг от друга. Под одним из них лежали двое. Мужчина и женщина. Он обнимал её. Что-то жарко шептал и любил. Снова и снова. Слов я не слышала, лишь слаженные стоны отдавались набатом в моей голове, а перед глазами стоял шарфик голубого цвета, наброшенный на шею Эристела.
Боль, она ударила многотонным тараном, пробила грудь, разлилась по всему телу. Заставила дрожать, подниматься на кончики пальцев, выгибаясь в безмолвном крике. Боль разливалась крутым кипятком, выжигая всё изнутри, образуя безобразные волдыри на моей душе. Хотелось выть и рвать собственную грудь, чтобы унять эту муку. Тупая боль затягивала все сильнее, перенося в призрачные миры. А потом отпустила, дала вдохнуть полной грудью и одним ударом разорвала мое сердце.
И я потерялась во тьме.
****
Меня кто-то звал. Тормошил, как тряпичную куклу. Вздох. Еще один. Меня умывали водой из фонтана? Не знаю. Ничего не знаю. С меня ручьями стекала вода, пробираясь под одежду. Я не чувствовала холода. Я ничего не чувствовала. Мне не было больно. Мне было все равно. Я открыла глаза.
— Что же ты делаешь?! Зачем?! — почти стон.
Меня прижали к груди. Там что-то сильно билось, ударами оглушая ухо. Я слушала и не могла вспомнить, я забыла, что это. А потом резко отстранили, обхватили лицо руками — жёстко, решительно, чтобы повторить:
— Зачем?
Синие глаза. Они цепко изучали меня. Я словно смотрела в зеркало. И только хаер-стайл, о который можно порезаться, говорил мне о другом — в мои глаза заглядывал мой враг. Смотрел с тревогой и даже яростью. И странное дело, сейчас, рядом с ним, я чувствовала себя в безопасности.
Из глаз потекли первые слезы. Я всхлипнула, глядя в синие озера, и сама уткнулась в мужскую рубашку носом. И меня прорвало. Ничего больше не сдерживало. Сиран завис на пару секунд, а потом обнял. Осторожно, бережно. С нежностью, о наличии которой не знал никто. Коснулся губами волос и уже не отпускал меня.
— Тихо, тихо. Успокойся, — шептал мне в волосы мой враг.
Деликатная забота и память. Боль напомнила о себе снова, и я утопила мужскую рубашку в слезах. Сиран приподнял мое зареванное лицо, грустно улыбнулся и собрал соленые капли губами.
Шум. К нам спешили. Шаги отзывались гулкими ударами о каменные плиты.
— Что здесь происходит? Не смей к ней прикасаться!
Нас в «в обнимку» застукали ректор, госпожа Рас и моя пра-пра-пра. Всех троих видела я, Сиран — не знаю. На нас смотрели разгневано-встревожено-печальные лица. И это сработало как катализатор. Слезы прекратились сами собой. Я отстранилась от парня, нервно передергивая плечами, украшенными мокрым голубым шарфом. Эристел скользнул по нему взглядом и замер. Он узнал его. Это поняла я. Это понял он. Сомнений не осталось. Боль ударила с новой силой.
— Ненавижу!
Эристел дернулся ко мне, но наткнулся на ледяное:
— Никогда больше не прикасайся ко мне!
И он застыл на месте, а в глазах куратора разлилась печаль. Моя пра-пра просто закрыла лицо руками. Я сделала шаг, собираясь уйти. Ноги подкосились от новой порции боль, и я едва не упала. Меня бережно подхватили руки парня.
— Пойдем, — Сиран склонился к самому ужу, и я не стала сопротивляться.
Часть 1. Глава 38
— Что с ней?
Черная Мамба метнулась стрелой, потянулась забрать меня у Сирана, но тот делиться не желал, плотно прижимая меня к себе.
— Что с ней? — требовательно повторила Эрилия, весьма выразительно уставившись в синие глаза парня. — Говори!
— Я не знаю!
Сиран попытался увернуться от загребущих рук однокурсницы, не оставляющих попытки оторвать меня от него.
— Что значит, не знаю? — взвилась Ч.М. — Где ты её нашел?
— Сиран? — Линер подошел ближе. — Что происходит? Чего ты вцепился так в неё?
— Я нашел ее в фонтане. В парке, — Сиран выразительно посмотрел на брата.
— Что?
Удивление, отразившееся на лице наследного принца, быстро сменилось осознанием ситуации. Когда-то он так же нашел своего брата в ужасном состоянии у фонтана и едва спас его, а это значит… Возможно, с девушкой произошло что-то подобное. Тогда Сиран так и не сказал ему причину поступка, так что вряд ли девушка озвучит свою, по крайней мере сейчас, при всех.
— Ты всё правильно понял.
— А я не поняла! — настаивала Эрилия.
— Я полагаю, мой брат нашел твою подругу, когда она… рассматривала монетки в фонтане, — Линер не желал пугать Эрилию жесткой правдой.
— В нашем фонтане нет монеток! — наша компания незаметно пополнилась двумя адептами. Милисент с ужасом смотрела на композицию «Зира+Сиран», растерянно блуждая взглядом по нашей мокрой одежде.
— Я образно выразился, — легкое раздражение вырвалось вместе со словами. Тема для Линера была не из приятных. Она всколыхнула кое-что, что он всеми силами хотел забыть. Взгляд сам собой скользнул по брату, Эрилии. Стиснув зубы, он отвернулся.
Разговор происходил недалеко от общежития полукровок. Время от времени, каждый из присутствующих нервно оглядывался, в надежде, что никто нас не видит, особенно комендантша.
— Если ректор узнает…
Голос зеленушки дрогнул. И она с ужасом посмотрела на ненаследного принца. Тот лишь наградил в ответ хмурым, но упрямым взглядом.
— А он и так знает, — голос казался чужим даже мне, а каждое слово,
