Сапфир - Рэй Даниэль Зеа

– Ты только что нас спас.

– Это не я, – прошептал Гронидел, какой-то частью сознания допуская мысль, что сходит с ума. – Нас спас водный змий, – поспешно добавил он, не желая вдаваться в подробности и рассказывать жене, что услышал голос погибшего отца.

«А до этого была фраза от няни», – подумал он и тяжело вздохнул.

Возможно, виной всему поврежденная искра, что начала отравлять его мозг и тело. Целитель богов предупредил его, что могут начаться галлюцинации. Вдруг голоса – это всего лишь предупреждение о скорой гибели тела от воздействия металлов искры?

– Не хочу умирать, – вслух произнес Гронидел, закрывая глаза и сильнее прижимая Сапфир к себе.

– Тогда рискни и живи, – прошептала она ему в губы.

Принц улыбнулся. Услышать это оказалось так приятно, что захотелось ступить дальше и огорошить Ведьму своим признанием.

– Сапфир, я…

Он замер, не в силах произнести два простых слова, а потом вздрогнул и открыл глаза.

– Что – ты? – Огненная Ведьма смотрела с такой надеждой, будто чувствовала, что сейчас он скажет нечто очень важное.

– Не могу тебе ничего обещать.

Он отстранился и встал, пряча от нее глаза. Он понимал, что она желала услышать вовсе не это. Да и сама фраза разила страхом не перед смертью, а перед самой жизнью. Он не привык строить долгих планов. Любая его цель была достижима в обозримом будущем, а покорив одну вершину, он тут же забывал о ней и шел к следующей. Так было с посвящением в повелители силы маны, так случилось с признанием его статуса гонца смерти, так он жил и после нападения богов: цель – достижение – новая цель. Счастливая семейная жизнь в его будущее никак не вписывалась. Она казалась абсурдной и совершенно ненужной. Зато теперь мысль о долгих ночах с Огненной Ведьмой и жизнью с ней под одной крышей манила жаром страсти. Возможно, он дурак и перепутал плотское влечение с любовью, но если так, то это влечение разительно отличалось от того, что он испытывал прежде. Хотя бы по той причине, что оно не угасало в нем, поторапливая собирать вещи и бежать прочь. Наоборот, ему отчаянно хотелось продолжения, и отказывать себе в этом он не намеревался.

Она сделала вид, что его слова ее не разочаровали. Что он не ушел от ответа и сказал то, что изначально намеревался. Не желая занимать голову этими мыслями и погружаться в апатию, принцесса сконцентрировалась на том хорошем, что с ней произошло, а именно на чудесном спасении от нечисти.

После пережитого ужаса оказаться на твердой земле мечтал каждый, кто ступил на зальтийский берег. От того ликование толпы, что встречала путников, казалось весьма уместным.

Люди, находившиеся на берегу, стали случайными свидетелями нападения водного змея на когтекрылов, и молва о счастливчиках, которым повезло выжить во время переправы через могучую Изу, тут же облетела город.

Сапфир улыбалась незнакомым людям, приветствовавшим ее, и старалась не обращать внимания на собственный потрепанный внешний вид.

– Нужно поскорее найти постоялый двор и высушить одежду. – Гронидел в который раз отжал подол платья-рясы, с которого капала вода.

– Ты знаешь город, вот и веди, – пожала плечами Сапфир, делая вид, что уже позабыла об их разговоре.

Зальтия радовала и своим гостеприимством, и яркостью экзотических нарядов, которые носили ее подданные. Рубеж в широкое русло реки между двумя народами чудесным образом сказался и на различиях культур и особенностях языка.

Сапфир читала, что общение жестами народ Гронидела создал много лет назад для беседы на расстоянии. Путешествуя караванами, зальтийцы постоянно сталкиваясь с ветрами, поднимавшими пыль на каменистых землях. Чтобы защититься от палящего солнца и пыли, возницы обматывали головы платками, оставляя лишь узкие щели для глаз. Общение в таких условиях было крайне затруднено. Язык жестов помог зальтийцам не только быть «услышанными», но и распространился по всему королевству, позволяя болтать, не раскрывая рта.

Кроме необычного языка, народ Гронидела открыл способ ткать шелковое полотно, приспособил под свои нужды дымящиеся благовония, курительные сборы и… погребальные костры. Последние устраивали на настилах из сухих веток и кустарников, которые испускали едкий дым и заставляли плакать даже самых верных врагов усопших. После обряда пепел собирали в сосуды и совершали поездку на гору Молчания, чтобы там навсегда проститься с человеком, имя которого в кругу семьи больше не назовут.

Как в смерти, так и в жизни у зальтийцев все было непросто. Самый радушный народ Великого континента возделывал сухие и каменистые почвы в степных районах королевства, берёг оазисы пустыни Одиночества на юге и покорял вершины гор на северо-западе. Течения Бескрайних вод приносили на эти земли ясную солнечную погоду и сезонную засуху, которую зальтийцы переживали ежегодно. Бытовало мнение, что многочисленные обряды, которыми окружили себя эти люди, позволяли им не впадать в уныние и быть готовыми к любым нападкам судьбы. Сапфир оспаривать это предположение не собиралась. Она лишь хотела увидеть все это воочию и проникнуться чудесной и опасной атмосферой первого в ее жизни путешествия в другое королевство.

Принцесса оглядывалась по сторонам и подмечала детали. На этом берегу Изу было гораздо более шумно и весело, чем на туремском.

Издалека доносился гул барабанов и мелодия дудки. От пестрых одежд и голых мужских торсов зарябило в глазах. Девы с темной кожей и длинными кудрявыми волосами с достоинством демонстрировали гладкость шелков легких длинных платьев, яркость головных уборов и платков, искусность вышивок на сумках и изобилие украшений из ракушек и камней. Серьги в ушах зальтиек показались принцессе слишком объемными, кольца на пальцах чересчур большими, браслеты на запястьях слишком вычурными, а ряды бус на груди неимоверно тяжелыми. Необычные прически тоже бросались в глаза: одни предпочитали длинные скрученные косы, как у Гронидела, другие заплетали мелкие косички, третьи просто оставляли копны подстриженных кудрей, что окружали головы, словно черные солнца.

Подари им темные крылья, – и они сошли бы за демонов в мире мертвых, что поджигали бы костры под пятками грешников. Подари им белые крылья, – и в качестве ангелов-помощников их можно было поднять в царство небесное, чтобы наполнять кубки на пиру вечной жизни.

Почему Сапфир вспомнила лжемифологию, в которую больше не верила? Наверное, потому что в пестрой толпе, окружившей ее, она впервые не смогла различить лиц. Они все казались принцессе похожими друг на друга, отчего ей становилось не по себе.

В Туреме она не раз встречала зальтийцев. Правда, одеты они были как туремцы или инайцы. Наверное, так действовала на нее красочность национальных костюмов, из-за которой у Сапфир все плыло перед газами.

Шествуя по центральной улице города Руцо́, принцесса споткнулась и едва не рухнула на мостовую, когда увидела… зальтийскую молодую пару, что держались за руки у всех на виду. А когда мужчина, что-то рассказывая женщине, чмокнул спутницу в щеку, Сапфир едва голову не свернула, провожая наглецов взглядом.

Заметив ее обескураженность, Гронидел коснулся ладони Сапфир. Она, словно ошпаренная, отдернула руку и прижала ее к груди, с возмущением уставившись на мужа.

– Нравы зальтийского народа довольно сильно отличаются от туремских и инайских, – пояснил Гронидел. – На публике супруги могут держаться за руки и проявлять нежные чувства по отношению друг к другу.

– Что-то я не заметила на запястьях тех простолюдинов брачных амулетов, – прошипела принцесса.

– В Зальтии их почти никто не носит, – пожал плечами Гронидел.

– Тогда как узнать, кто в браке, а кто нет? – Сапфир заметила еще одну парочку простолюдинов. Дева держала мужчину под руку и прижималась к нему плечом.

– Спросить! Хотя собеседник вправе не отвечать на твой вопрос, ведь он слишком личный.

– То есть держаться за руки, прижиматься и целоваться на улице среди бела дня может кто угодно? – сделала вывод Сапфир. – Проверить, заключены ли брачные узы, никак нельзя?