Сапфир - Рэй Даниэль Зеа

Принц тихо забрался к Сапфир под одеяло, прижался к подрагивающей от всхлипываний спине и обнял. Она повернулась, не стесняясь своих слез, а он начал целовать ее щеки, виски, лоб, брови, глаза, нос, губы, подбородок.

Гронидел повернул жену на спину и снова стащил с нее рубашку. На этот раз он постарался и метнул ее куда подальше. Больше они не разговаривали. Разве что он спросил ее, не больно ли ей, и она ответила ему, что нет.

На заре принц открыл глаза и долго смотрел на светящееся информационное сообщение. Он дважды моргнул, чтобы выйти из системы, и повернул голову к спящей Сапфир.

Белесые ресницы трепетали на ее щеках, а лицо кривилось в выражении ненависти и отвращения. Гронидел не знал, что ей снится, но это явно было нечто неприятное.

Он хотел разбудить ее, чтобы прервать дурной сон, и погладил по щеке.

– Фейран… – прошептала она во сне. – Больше не оставляй меня…

Гронидел замер, с ужасом глядя на нее, а потом и вовсе отвернулся.

Кто такой Фейран? И что вообще ей снится?

Принц вновь повернулся к ней, но лицо Сапфир уже выглядело спокойным и безмятежным. Гронидел обнял жену, и она уткнулась носом в его грудь.

«Что за Фейран?» – подумал он и закрыл глаза.

Глава 15

Из гостиного двора в сторону переправы через Изу они выдвинулись ближе к полудню. Много времени потребовалось служанке на ремонт порванной Грониделом одежды, да и за завтраком им пришлось изрядно подзадержаться.

Сапфир вспомнила, по какой именно причине их трапеза затянулась, и густо покраснела.

Очередь на переправу из повозок и путников с лошадьми и прочей живностью растянулась вдоль широкой улицы, огибающей берег одной из самых глубоких рек на Великом континенте. Путешественники твердили, что у могучей Изу нет ни начала, ни конца, хотя доподлинно было известно, что река впадает в Бескрайние воды и на юге Великого континента, и на северо-западе. Начинаясь из многочисленных горных рек на территории Инайи, Изу бурным потоком несла воды вниз, разделяя земли Турема и Зальтии почти на всем протяжении. Здесь она подпитывалась многочисленными подземными источниками и служила одним из больших водных путей, соединявших Инайю, Зальтию и Турем с Бескрайними водами сразу с двух сторон.

Сапфир всматривалась вдаль, где тонкой темнеющей кромкой на противоположном берегу начинался лес. Мимо то и дело проплывали большие корабли под флагами Турема и Зальтии. Одни из них держали путь в сторону Инайи, а другие сворачивали в дельту А́ви, что чуть выше впадала в Изу.

– Ты когда-нибудь видела столько кораблей? – прошептал на ухо Гронидел, и принцесса вздрогнула не то от близости губ, не то от низкого бархатного голоса.

– Нет, – призналась она. – А теперь задаюсь вопросом, почему моя жизнь настолько ограничена? – Она повернулась к нему лицом. – И можно ли обрести настоящую свободу там, где несвободны даже короли?

– Тш-ш-ш, – Гронидел улыбнулся и прижал палец к губам. – Не смущай посторонние уши своей искренностью.

– Ты прав, извини. – Она натянуто улыбнулась.

– Не думаю, что та свобода, которую ты имеешь в виду, вообще существует. Она как мечта, к которой каждый должен стремиться, но достичь ее никогда не сможет.

Сапфир нахмурилась:

– Зачем тогда мечтать?

– Чтобы была цель. Без нее мы перестаем развиваться. А топтание на месте неизбежно приводит к деградации.

Принцесса перешла на зальтийский язык жестов и медленно показала пальцами:

«Ты же знаешь, что иногда употребляешь слова, значения которых другие не понимают?»

Гронидел коснулся ее руки, нежно погладил подушечки ее пальцев и озвучил на зальтийском:

– Над языком жестов нам еще предстоит поработать.

Сапфир стало смешно. Она прикусила губу и едва сдержалась, чтобы не хохотнуть во весь голос.

– Неужели все настолько ужасно? – на языке его народа спросила она.

– Нет, – он покачал головой, пряча лукавую ухмылку.

– А если честно?

– Ты говоришь гораздо лучше, чем показываешь, – прошептал он на туремском и едва заметно коснулся губами мочки ее уха.

Сапфир покраснела и отвернулась от него, пряча румянец. Простолюдинам, возможно, и позволены некоторые вольности, но принцесса к подобным проявлениям чувств на людях не привыкла.

– Больше так не делай, – тихо попросила она.

– Не буду, – ответил он, но Сапфир почему-то была уверена, что Гронидел соврал.

Он влюбился.

Это было ясно даже ослу, которого держал под уздцы старый туремец, что стоял в очереди на паром за его спиной.

Гронидел не мог отлипнуть от Сапфир. Он будто нуждался в постоянном присутствии звуков ее голоса рядом, в аромате трав, исходившем от ее волос, в теплых прикосновениях ее кожи. Поэтому он то и дело украдкой поглаживал ее ладонь и наклонялся к уху, чтобы задать какой-нибудь глупый вопрос и с трепетом в груди дожидаться на него ответа.

Взойдя на паром, он ни на минуту не выпускал ее из поля зрения и внимательно следил за теми, кто пересекал Изу вместе с ними.

Его беспокоило чувство праздника и ликования внутри, ведь в любую минуту оно могло смениться страхом и опасением за судьбу женщины, которая внезапно стала для него самой дорогой.

Низкая самооценка вновь расправила плечи и напомнила Грониделу о своем существовании чередой вопросов. А вдруг Сапфир присмотрится к нему внимательнее и поймет, что он и вовсе недостоин ее? Вдруг все те семейные секреты, что его брат обязательно ей поведает, произведут на нее слишком сильное впечатление и она решит, что от такого мужа лучше держаться подальше? А что, если она никогда не сможет полюбить его в ответ?

Они с Сапфир стояли у борта широкой паромной палубы, и ветер трепал белоснежные волосы его Огненной Девы. Если бы можно было специально запоминать моменты из жизни, он бы постарался сохранить этот. Записал бы его в недра памяти искры и доставал иногда, чтобы смотреть и не забывать.

– Кто такой Фейран? – вслух произнес Гронидел и тут же пожалел об этом.

Показалось ему или нет, но Сапфир вздрогнула при звуках этого имени, и чудесный момент его наблюдения оказался безвозвратно испорчен.

– Фейран? – переспросила она и поморщилась. – Не знаю такого.

Принцесса слишком поспешно отвернулась, и Гронидел заметил, как сошла краска с ее лица. Его дева не на шутку разволновалась, а значит, секрет, связанный с обладателем этого имени, не только имел место быть, но и удостоился лжи, скрывающей его существование.

Кто такой Фейран? Друг? Будущий любовник? Или, может быть, ее следующий муж?

Гронидел опустил глаза и сильнее схватился за борт. Перспектива утратить память перестала казаться ему такой уж ужасной, а риск остаться не в своем уме внезапно стал ничтожным.

Сегодня Сапфир стояла рядом с ним и позволяла украдкой касаться ее ладони, а завтра… Гронидел не знал, чего ждать от «завтра». Оставалось надеяться, что в его «завтра» смыслы останутся прежними и суть вещей не изменится. А послезавтра уж как повезет. Так стоит ли рисковать ради всего этого? Или лучше просто жить, отмеряя бытие шагами до пропасти?

Принц не знал ответов. Еще вчера все в его жизни было более-менее ясно. Теперь же он стоял во вчерашнем «завтра» и думал о загадочном Фейране, к которому, сам того не желая, начинал ревновать.

Откуда ему известно это имя? Неужели она во сне произнесла его вслух?

Принцесса почти не врала. Она не знала, кто такой Фейран. Как объяснить то, чему нет объяснения? Как дать понять, что после смерти Гронидела в ее жизни не останется ничего, кроме охоты на нечисть и загадочного фейца по имени Фейран?

Принц молчал, и это заставляло Сапфир чувствовать себя виноватой. Имя фейца перестанет иметь значение, если ей удастся изменить судьбу и уговорить Гронидела выбрать жизнь, а не смерть. Но как это сделать, когда он и вовсе не желает об этом говорить?