Рыжая проблема альфы - Алиса Линд
Делает знак подручным. Черт. Разговоры кончились. Нет. Головой понимаю, что вырваться не удастся, но все равно пытаюсь. Один из поганцев стягивает с меня кроссовки и носки, другой цепляет колокольчики к аккумулятору, а потом один вешает мне на большой палец ноги, а другой цепляет за мочку уха.
Металлические зубы крокодильчика больно впиваются в кожу, но это ничто по сравнению с тем, что будет дальше. Мотаю головой, чтобы сбросить клемму — бесполезно. Крепко сидит.
— Су… — ругательства, которые я пыталась выкрикнуть застревают в перехваченном спазмом горле.
Невыносимая боль сковывает тело, пронизывает каждую мышцу. Не могу ни дышать, ни кричать, ни даже двинуться. Точнее, тело бьет жестокая судорога. Пластик с новой силой вгрызается в плоть.
Скорее бы они меня уже убили! Передержат — поджарят. Надежда на избавление. И она меркнет, когда подонки выключают ток. Дают передышку. В теле лавиной разливается ноющая боль. Высекает стон. Внутри взрывается ярость.
— Твари! Ублюдки! — кричу им, едва придя себя. — Сдохните!
Бертран кивает тому, кто сидит на корточках рядом с аккумулятором, видимо, снова включить ток, но, судя по шуму, начинает двигаться лифт. Все участники шоу замирают. Одна я, кажется, знаю, кто сюда пожаловал. Хочу надеяться, что это так. Пусть это будет Шейд!
Хочется во всю глотку орать «Шейд, я тут!» но так я его выдам. Поэтому просто сижу, затаив тяжелое дыхание. Жду.
Утырки явно нервничают. Не ждали гостей. Начинают тихо двигаться к лифту. А потом я слышу звук, от которого в жилах застывает кровь.
54
Это рык. Раскатистый, громкий, полный ярости. Пробирающий до костей. Шейд явился в обличии волка? У этих подонков нет шансов.
Из коридора доносятся крики, хруст костей. Жутковатый аккомпанемент смерти. Точнее, уничтожения.
Сердце бьется как бешеное. Как же я хочу, чтобы это оказался Шейд!
В комнату влетает взъерошенный Бертран и подбегает ко мне. Замирает у меня за спиной, держа руку на аккумуляторе. Из коридора доносится чирканье когтей по бетону. Неспешное. Это точно Шейд. Я ощущаю его аромат, смешанный с запахом крови и смерти. В дверном проеме показывается огромная фигура волка с безумно красивой серебристой шерстью, которая сейчас густо заляпана кровью. Особенно на морде. В желтых глазах светится ярость, но когда мы сталкиваемся взглядами, там мелькает сожаление.
Шейд неспешно подходит ближе, глядя только на Бертрана.
— Ещё шаг, Серебристый, и я пущу ток. Ты не успеешь его отключить! — как свинья визжит Бурый у меня из-за спины.
Весомая угроза. Шейд и правда не справится с поворотом небольшого рычажка на аккумуляторе. Содрогаюсь при мысли, что это случится — тогда меня ждет мучительная смерть, почти как на электрическом стуле.
Шейд скалит пасть и рычит на Бертрана. Кивает вбок, мол, выходи.
— Обратись, разберемся по-мужски! — рявкает Бертран в ответ, так и не убирая руку от аккумулятора. — Я с тобой волком драться не собираюсь!
Серебристый волк ещё раз дергает окровавленной мордой в сторону, призывая Бурого ушлепка отойти от меня. Бертран не подчиняется.
Шейд делает короткий шажок в мою сторону, точно дразня, и Бертран то ли от страха, то ли в отместку включает ток. Меня снова скручивает жуткая судорога, но я ещё вижу Шейда. Он прыгает на Бертрана.
Мысленно я прощаюсь с жизнью. Не успеет Шейд обратиться до того, как я пропекусь до состояния рождественской индейки. Но ухо обжигает острая резь, и ток прекращается. А за спиной раздается рычание и чавканье.
На плечо капает что-то теплое. Сворачиваю голову — кровь. Похоже, вместе с крокодильчиком Шейд оторвал мне ухо, но на фоне всего остального боли там я даже не чувствую. Да и адреналина в крови, кажется, больше, чем плазмы.
Серебристый волк, весь перепачканный кровью, выходит вперед, держа в зубах голову Бертрана, и кладет её у моих ног. А потом начинает обращаться. Шерсть клоками осыпается на пол, кости черепа перестраиваются, лапы превращаются в руки и ноги. Позвоночник выпрямляется. Я знаю, что это болезненный процесс, сама без скулежа обратиться никогда не могла. Шейд же делает это беззвучно, и вскоре предстает передо мной уже в человеке.
На нем нет одежды, он весь изляпан кровавыми пятнами, но веет от него такой мощью, что, не знай я, что он человек, решила бы, что бог войны почтил меня своим визитом. Беззастенчиво рассматриваю шикарное тело Шейда, поднимаясь от ступней к лицу. Наши взгляды снова встречаются.
Шейд уничтожающе смотрит на меня. Сердится. Молча разворачивается и уходит в коридор. Что, так меня и бросишь? Меня захлестывает отчаяние. Прийти и спасти, чтобы оставить умирать?!
Не хочу опускаться до мольбы. В который раз пытаюсь растянуть стяжки на руках — только лютая резь в разодранной коже. Бесполезно. Если Шейд не вернется, я тут умру от жажды.
Босые шаги вскоре возвращаются. Шейд входит в комнату с перочинным ножом в руке и направляется ко мне. Молча срезает пластик с моих запястий и лодыжек, а я почти не чувствую мышц. Заваливаюсь набок и едва не падаю со стула. Шейд подхватывает меня. Нежно, но его руки вызывают новую, ужасно острую на фоне передышки вспышку боли. Мир начинает погружаться в тьму.
Открываю глаза уже в машине. Судя по просторному салону — во внедорожнике. Лежу на заднем сиденье, заботливо укрытая кожаной курткой. В теле невыразимая слабость и уже начинает шевелиться боль. Запястья чем-то перемотаны, лицо ноет, ухо… Поднимаю свинцовую руку и ощупываю — само ухо на месте, но куска мочки таки не хватает. Рваный край отзывается острой резью.
Чувствую на себе взгляд — Шейд смотрит на меня в зеркало заднего вида. На нем джемпер бледно-зеленого цвета и штаны хаки. Вот уж не думала, что увижу его в такой странной одежде. Похоже, нормальную он порвал, обращаясь.
Он снова ничего не говорит. Засранец. А у меня сил нет произносить звуки. Просто перевожу взгляд на спинку переднего сиденья.
— Отшлепать бы тебя за побег, Рэй, — наконец выдает Шейд. — Но Бурые справились получше меня.
Упоминание Бурых и напоминание о пытках проносятся слезоточивым газом, и я против воли шмыгаю носом.
— Иди ты, — огрызаюсь, но получается тихо и невнятно.
— И пойду! — рычит Серебристый. — После суда. Ты не забыла?
У меня внутри все обваливается. После всего он собирается меня судить. Ублюдок. Трижды ублюдок! Ненавижу! Даже препираться с ним не хочу. И самое обидное, что теперь мне точно нужна медицинская помощь, и Шейд глаз с меня
