Лекарка - Кира Ветрова
— Режь.
Он висел ухватившись рукой за крепкий бинт, и принял вертикальное положение.
Я помотала головой искренне порадовавшись, что все острые предметы у него изъяли пираты. А у него самого сил на то чтобы развязать затянувшийся ещё сильнее узел не было.
Я лихорадочно пыталась сообразить как быть. Ползти сама я не могу, малейшее моё движение грозит утянуть нас обоих вниз. Но и оставаться тут теряя силы и время тоже нельзя.
Конечно те двадцать секунд давно прошли и с пиратов станется вышвырнуть нас потому что не уложились по времени.
В общем, ситуация пат. Где-то над головой кричит несчастная беременная женщина, внизу выжидающе замер её гордый муж, не желающий быть причиной ещё и моей кончины, а посередине я. Совсем не представляющая что делать.
Ткань бинта больно впилась в бок и я нечаяно дернулась, тело пришло в движение, я попыталась снова ухватиться руками за доску, но пальцы соскальзывали. Я полетела вниз головой.
И вдруг, я даже толком с жизнью попрощаться не успела, как нас с лордом подхватил поток тёплого воздуха и буквально швырнул на борт корабля пиратов. Нас протащило кубарем сталкивая друг с другом:
— Развлеклись и будет. Перетащи вторую сам, мерзляк. И заканчивайте тут. — ленивый голос прямо над моей головой.
лорд Гарди потерял сознание, вероятно от удара о палубу, я с трудом перевернулась на живот намереваясь подняться на четвереньках и подползти к нему поближе.
Взгляд упёрся в круглые носы чёрных мужских ботинок. Вскинула голову вверх.
— Добро пожаловать на борт, лекарка. — наши глаза встретились, на долю мгновения задержались друг на друге и я поспешила отвести свой.
Не время в гляделки играть, когда с лордом Гарди непонятно что, да и леди там в неясном состоянии.
Глава 57
Нас держали в трюме. Меня, леди и лорда Гарди и ещё нескольких членов нашего бывшего экипажа — Томас, матросы Вахан и Зарвин и боцман господин Филипп. Сколько дней мы плыли определить было трудно, для меня дни сливались в один сплошной непрекращающийся сеанс лечения.
Для лорда Гарди такая спешная регенирация не прошла даром, организм истощился и он почти все время впадал в беспамятство, я бы его вообще в глубокий сон погрузилась, но во первых, непонятно сколько времени мы ещё будем в пути, а, во вторых, он невероятным усилием воли все время приходил в себя проверяя как его драгоценная Исабель. В конце концов, чтобы им обоим было комфортнее я приставила её ухаживать за мужем. Так и ей спокойнее и ему. Лишь бы успел прийти в себя хотя бы немного.
Томаса сильно ранили в ногу, я не теряла надежды сохранить её, но смешливый Томас посеревший от боли уже шутил, что уже устал прощаться со своей конечностью. Мы с более менее здоровым Зарвином оборудовали закуток с тюками так, чтобы тревожить ногу Томаса как можно меньше. Были бы у меня нормальные нити, мои заживляющие мази быстрого действия с чем то помощнее безобидной травки и время, и речи бы не шло о том чтобы лишить кока ноги, но увы, тут жуткая антисанитария, в воде мы ограничены — ежедневная порция по кружке на каждого, которую нам спускали пираты не оставляла практически никакого шанса на успех. Но я Природница, и я тот самый минимальный шанс на успех сейчас. Поэтому все экономили воду и без вопросов отдавали на нужды больных.
Санитарный уголок организовал Филипп. Боцман оказался находчивым и обстоятельным мужчиной. Его сотрясение и сломанные рёбра я вылечили быстро. Его пока все ещё преследовала головная боль, но каждый раз когда я спрашивала, он отмахивался. Я диагностировала его регулярно, но необходимости вмешательства не видела. Гораздо сильнее меня беспокоило его эмоциональное состояние. Старпом капитана был его братом. Весь офицерский состав корабля погиб. Все они предпочли пойти на дно вместе со своим кораблём и дрались до последнего. Филипп, уверена, тоже не сдался бы, но в начале боя его зацепило вражеское заклинание и он потерял сознание, а его сына Зарвина захватили и Филипп когда очнулся, сдался в плен сам. И теперь опекал юных матросов и нас всех, организуя нам пространство для сносного существования.
Самый плохой оказался юный Вахтан. У мальчика лопнула селезенка от сильного удара. По словам Зарвина, когда началось нападение они оба были на нижней палубе, потом их как самых юных оставили в тылу и когда офицерский состав перебили и пираты победили, их заставили таскать товары на пиратское судно. До этого момента Вахтан был цел и невридим, а вот что случилось потом, он не видел. Когда все товары перетаскали и развлеклись нашим с Тони выступлением, тем кто мог передвигаться самостоятельно милостиво разрешили перейти на пиратский корабль в плен. Из способных оказались Томас, Филипп и Зарвин, тогда то матрос и приметил товарища согнувшегося пополам возле свереутого каната. Недолго думая он подхватил его и практически на себе внёс на пиратское судно.
Ушиб у парня оказался очень неприятный, пожалуй таких последствий от удара я ещё не видела. Внутренние органы отбиты, селезенка лопнула, а внешне весь корпус спереди сплошной синяк. Чудо, что он не скончался на месте от кровопотери и остановки сердца. Мне пришлось сделать надрез на животе и вручную с помощью дара откачивать кровь заполняющую его изнутри. Печень тоже пострадала, наблюдая разрывы, но её хотя бы удалять не пришлось в отличие от селезенки. Вахана лечить без специальных лекарственных трав оказалось сложнее всего. Я выжимала себя досуха каждый сеанс и все ещё не чувствовала, что критичный этап пройден.
Сегодня как и всегда после сеанса с Вахтаном я привалилась к стенке в углу и прикрыла глаза.
— Поешь, лекарка, а то как бы тебя выхаживать не пришлось. — скрипучий голос Филиппа заставил приоткрыть глаза.
Широкоплечий какой то надуто квадратный мужчина со шрамом на щеке протягивая мне яблоко и кусок чёрного хлеба. Значит провизию уже спускали сегодня. Хорошо. Томасу необходимо промыть ногу…
— Ешь. — строго повторил боцман вкладывая еду мне в руки.
Улыбнулась в ответ, ощущая тяжесть в мышцах поднесла яблоко ко рту, решив начать с него.
— Умница. И не плач, все образуется. — его неловкое утешение удивило и я тронула кожу щёк тыльной стороной пальцев.
Влага на пальцах удивила ещё сильнее. Мне казалось я от этой отупляющей усталости уже не чувствую ничего, но нет. Ужасающие перспективы нашего дальнейшего существования холодили загривок ужасом и никакой усталостью это не
