Покоряя дракона - Валерия Лебедева
— К нашей, — он сделал второй шаг, ближе, вторгаясь в мое личное пространство. Я почувствовала его дыхание, его свежесть и опасный жар, в котором он совершенно точно мог меня испепелить.
— Ты же не старик. Отец грозился, что моим женишком станет пожилой советник Исшос, — я прищурилась, словно включала внутренний детектор лжи. Я знаю, сейчас на его растерянном лице я бы безошибочно обнаружила неправду.
— Твой брат постарался, — по груди разливалось тепло. Это что, счастье? Я подумала о суровом мужчине, которого увидела сегодня. Раньше Асмиас все время таскал меня с собой, как только приступил к сколько-нибудь важным делам, а до того, пока был ребенком, присматривал и играл. Я с трудом узнала его теперь, он изменился не только внешне, но и внутренне. Или, быть может, мне только показалось. Но до этого момента даже в голову не приходило, что он согласится мне в хоть в чем-то помочь. А он… Я глянула на Сирила более осознанно. Я точно ощущала, что он мой истинный. А значит, и я его? Или это не всегда работает в обратном порядке? Снова он коснулся моего плеча, теперь уже не так невинно. Провел ниже, по руке, щекотнул запястье, спустился к пальцам и сжал их. Его лицо стало еще ближе. Я вдруг отпрянула, замечая, как разочарование окрашивает его взгляд.
— Это… Не уместно, — я повернулась в сторону, где скрылась Мадам Каролина.
— Но ты хотела? — ну вот, теперь он снова стал собой. Смешинки так и пробивались сквозь каждый произнесенный звук, а я снова закатывала глаза.
— Тебе весело, это занятно. Но мои близкие, другие близкие не из Саадха, сейчас страдают. Как могу я предаваться тут… Этому… — бессильно указывала на него распростертой ладонью, никак не в состоянии подобрать слов.
— Элиза, жизнь не должна останавливаться всякий раз, когда ты кого-то теряешь в своей жизни. Если так делать, то кроме горя ничего и не останется. Все время кто-то умирает.
Я поджала губы и пошла вперед. Мне отлично известно, как справляться с потерями! В конце концов, второй принцессой я стала лишь несколько лет назад. Я уже теряла сестру, теряла другого брата, теряла любовников и любовниц. Друзей еще не доводилось, потому что у меня их особенно и не было. Я почувствовала, как острое чувство вины выжигает на моем сердце багровый след. Александр обречен, а я здесь думаю о каких-то… Глупостях! И этот еще со своей любезностью. Откуда вообще столько чувствительности?
— Ты обманываешься, — проговорила, не поворачиваясь. Сирил же пялился на мой профиль, бубня что-то себе под нос.
— Нет. Я знаю таких, как ты. Считай, вижу насквозь.
— Да, да. Конечно. Ты такой душка, и даже не представляешь, что тебя ждет.
Он остановился, рванув меня за руку на себя. Ахнула, едва не упав, но лишь уперлась в его мощную грудь, обтянутую плотной тканью расшитого пиджака на местный манер. Опасливо подняла голову, опять встречая его настырный взгляд.
— Хватит бегать, Элиза.
— Как ты произносишь мое имя… Эй, у тебя что, коленки трясутся? — я опустила голову и расхохоталась, не сдерживаясь, лицо мужчины тут же залила краска, — Пойдем уже.
— За эту выходку ты должна мне поцелуй, — Сирил отказывался меня отпускать, хоть уже был смущен до кончиков ушей. Я вдруг почувствовала себя в превосходящей позиции. Удивительно, как мужчины, с виду такие серьезные, покоряются женщинам. Наверное, они и рады. Я ухмыльнулась и привстала на носочки, потянувшись к его губам. Он прикрыл глаза, приоткрыл рот, я еле сдержала смех в этот раз. И… Коротко чмокнула его в уголок губ. Прежде, чем он сообразил, что произошло, я высвободилась из его хватки и пошла дальше, иногда оглядываясь с улыбкой.
С улыбкой… Пока не услышала полный боли нечеловеческий вскрик…
* * *
— Иди ко мне, моя госпожа, — Александр похлопал рядом с собой. В дыхании я слышала тяжелый свист. Как же было тяжело видеть его угасание.
Я спешно скинула платье, оставляя на себе нижние одежды и скользнула под одеяло, прижимаясь к любимому, он поднялся, присаживаясь. Я так крепко вцепилась в его руку, показывая, что я не готова его отпустить. Я бы так хотела отвоевать его у смерти. Пусть бы лучше она забрала меня. Нет, не лучше. Тогда мой дракон бы страдал так, как это происходит со мной. Лучше бы она забрала Каспара, менее достойного этой жизни. Но кто я такая, чтобы судить? Почему же…. Почему же так мучительно больно?
— Как мне удержать тебя? Как помочь? — я тут же спохватилась, — Ах! Вот же тот отвар, о котором говорил принц! — подхватив небольшую плошку с прикроватной тумбы, осторожно поднесла к губам Александра. Он сделал пару глотков и поморщился, отмахиваясь.
— Какая гадость. Мерзкий вкус, лучше бы я чувствовал только вкус твоих губ, — мягкая улыбка согревала меня, становясь лучиком, что пробивался сквозь мрак.
— Я не могу… — отчаявшись, заерзала. Сменила позу, я хотела захватить его, удержать в сетях жизни. Пересела, уложила его голову на свои колени, прижимая к животу, обняла широкие плечи, подлезая ближе.
— Кому же под силу сопротивляться смерти? Она уже долго зовет меня, моя госпожа, — он тяжело вдохнул, следом разразившись кашлем. На губах была кровь, она пошла и носом.
— Пусть сразится со мной! Пусть только попробует! Я не отпущу тебя, нет. Ты моя жизнь, моя луна, мое солнце. Что же останется со мной? Нет… Нет! — роняя крупные капли на его лоб и щеки, я стирала кровь, оставляя разводы. Руки подводили, тряслись. Все мое напряжение вот-вот готово было вырваться наружу бесконечным потоком слез, которые я старалась сдерживать.
— Я не хочу жить так, как сейчас. Быть слабым, немощным. Не хочу, чтобы ты видела меня таким. Я устал…
— Тогда поспи, немного. Или нет, не надо! Мне будет страшно!
— Я устал так жить, Вероника. Мне больно, мучительно. Я… Устал.
Я замерла с перепачканной кровью тряпкой у самого его лица и все же заплакала в голос. Он просил меня отпустить… Хотел, чтобы я проявила великодушие, показала, как не хочется мне видеть его страданий. Мой эгоизм мучил нас обоих, но я не могла отключить его в один миг.
— Алек… Боже… — я склонилась к его лицу, коснулась губ, и осталась в этом положении. Согбенная под тяжестью боли. Я снова стала ее служителем, адептом. Снова стала приспешником этого культа, возвела страдание на пьедестал и молилась, молилась, молилась… Чтобы мой муж не чувствовал того же.
— Дождь пошел. Слышишь? — он повернулся на звук, и
