Путешествие Иранон (СИ) - Мелисса Альсури
Вновь остановившись, я постаралась замереть и прислушалась к глухой тишине. Сердце, испуганно сжавшись, вдруг пропустило удар, раньше сознания почуяв опасность впереди. Взгляд лишь спустя долгую секунду зацепился за аморфную тень, заслонившую собой все место меж деревьев. Уставившись на нее, я, не веря своим глазам наблюдала, как Лесной царь неспешно проходит к дороге. Его тело не поддавалось описанию, будто сотканное лишь из смутного ощущения тревоги и неправильности происходящего. Я отчетливо видела перед собой темное пятно, видела огни, горящие белым светом, я могла сказать, как далеко проходит это странное создание, но на что это было похоже, я не знала. Создалось впечатление, что от горного хребта откололся кусок скалы и решил преодолеть материк пешком, вот только оно было определенно живым, к горам отношения не имело и то и дело распадалось на отдельные фрагменты, похожие на черных птиц. Наверно, так даже проще было его воспринимать: огромное скопление воронья, что трепеща крыльями собралось в единое постоянно копошащееся гнездо.
От последней мысли мне стало как-то нехорошо. Глаза заболели, в голове нарастал гул как при скачке давления.
Что бы это ни было, оно пришло сюда очень давно и едва ли помнит свою прежнюю форму, и это явно не было ни человеком, ни тварью, но…
Стоило Царю ступить на дорогу, как наваждение спало, и передо мной явился новый облик.
Мужчина, подтянутый, с кожей оттенка красной глины и высокими скулами. Он выглядел почти нормально, но в его лице чувствовалось что-то неуловимо неправильное для человека. Набедренная повязка из когда-то светлой материи была безнадежно испачкана в крови, как руки и ноги незнакомца. Глянув на меня своими раскосыми карими глазами, он равнодушно отвернулся и пересек дорогу, роняя на гравий иссиня-черные перья и мелкие птичьи кости, коими была щедро украшена длинная темная коса волос.
Едва стопа Царя вновь коснулась земли, тьма и вороны, окружавшие его, словно вылезли, высвободились из тела, раздирая его в единый ком, что я видела ранее. Зрелище оказалось поистине нестерпимымы и жутким, настолько, что меня чуть не стошнило. Инстинктивно пригнувшись, я быстро спряталась в доме, едва направив демона вперед. Живот скрутило, а головная боль молоточками начала бить по вискам. Стоило десять раз подумать, прежде чем останавливаться и смотреть на это безумие. Стоило бежать со всех ног отсюда, или наоборот, спрятаться, притвориться, что меня нет и, засунув голову под подушку, дождаться, пока конь вывезет меня из проклятого леса.
Остаток пути до гор я провела примерно подобным образом. Есть не хотелось и не хотелось вставать с постели. Я забралась под одеяло, замотавшись в него так, будто оно могло защитить меня от окружающего мира. Тревожность, вцепившаяся в мои нервы после неприятной встречи, постепенно уменьшалась, но вместе с этим сонливость и усталость неподъемным грузом легли на плечи. Смятенное сознание то и дело охватывала дрема, но во снах я раз за разом видела, как выворачиваются чужие суставы, а кожу прорывают острые окровавленные клювы.
Не выдержав очередного наваждения, я стянула с полки книгу легенд и, пролистав заветные страницы, нашла знакомый портрет Кайса. Его историю я пока не узнала, но к гравюре возвращалась не раз, удивляясь, насколько Давид похож на отца. Сейчас это сходство действовало даже успокаивающе. Подняв том над собой, я смотрела на знакомые глаза и словно мысленно возвращалась к нашему путешествию в Зар. Тогда я ощущала себя в безопасности под присмотром этого странного мага, и даже пошлые шутки почти не смущали. Он честно старался оградить меня от любой напасти и так переживал, когда я все-таки влипала в неприятности, как тогда, у корабля.
С губ почти сорвалось глупое желание, но я тут же запрятала его подальше в глубины разума, боясь показать не столько себе, сколько Попутчику, подслушивающему мое сознание. Если узнает, что я скучаю, что жду встречи, жить не даст, а то еще и отвернется, не желая больше разговаривать.
С обидой поджимая губы, я ощутила, что терзающий меня кошмар отступил, давая дорогу старым проблемам. Захлопнув том, я перевернулась на бок в кровати и положила его рядом. Стоило заварить себе укрепляющего, а лучше мятного чая с ромашкой, чтобы спокойно отдохнуть, но уставшее тело уже засыпало, утягивая меня темноту.
В горах
Сон утянул меня в привычное пространство из облаков, сгустившихся махровыми барашками, и лживой воды без отражения. В воздухе бескрайних грез пахло волшебной пылью и сахарной ватой, что обычно раздавали в передвижных цирках, оседающих на границе городов, раскинув свои полосатые, яркие шатры.
— Сегодня тут витает странный аромат.
— Я позволил себе подсмотреть за чужим выступлением.
— Значит, ты не только со мной путешествуешь?
— Путешествуютолько с тобой, и мир вижу только с тобой, но иногда позволяю себе заглянуть в чужой сон. Обычно я встречаю там искаженные фантазии и переживания, но именно сегодня мне повезло, я встретил цирковых мышей, они отплясывали под цветастым куполом и трубили в крохотные трубы.
Поджав губы, я покачала головой, слушая звон украшений, и по обыкновению своему села на воду, смотря, как мягкие волны разбегаются по глади при каждом моем движении.
— Ты говоришь такой бред, Мундус, разве мыши могут танцевать?
— Во сне они могут все, даже ходить в маленьких красных мундирчиках с золотой вышивкой.
Почти незаметный ветер, гоняющий туман в пространстве грёз, неожиданно переменился. Я ощутила чье-то присутствие рядом, а в чуть мерцающих облаках показались сразу два темных силуэта.
— Доброй ночи!
Стараясь выглядеть дружелюбно, я перебирала в памяти всех покупателей песка за последнее время, стараясь угадать нынешних гостей. Кажется, заходил ко мне мужчина, странствующий во снах к Северной короне, напуганный и растерянный до ужаса. Помимо него, еще один, юный алхимик, вроде даже имя называл, но я как-то забыла, обещал, что сделает невиданное открытие, надеюсь, у него всё выйдет. Третий, кого я смогла вспомнить, был ленным, спокойным, среднего
