Чура - Ольга Богатикова
- Аня, включи, пожалуйста, голову. Одно дело сменить гнев на милость, и совсем другое – связать себя узами, которые, в случае чего, будет очень непросто разорвать. Я уж не говорю о том, что обещать – не значит жениться. Всеволод, конечно, мужчина видный, умный и влиятельный. Я его уважаю и в чем-то даже им восхищаюсь. Но он медведь, Аня. Ветреный, непостоянный, сменивший за свою жизнь, стольких любовниц, что я не рискну подсчитать их точное количество.
- И каждой из них он предлагал руку и сердце? – усмехнулась я.
- Честно? Не предлагал ни одной. Ты – первая. Однако, зная, Севу, это не внушает мне особого оптимизма. Будет очень жаль, если через пару-тройку месяцев ты станешь ходить с мокрыми глазами из-за того, что Репьевский начал обращать внимание на других женщин. Ты должна понимать: Всеволод будет стараться всеми силами привязать тебя к себе. Позовет замуж, предложит все богатства мира, выполнит любой каприз – лишь бы ты оставалась рядом и соглашалась в нужное время активировать для него янтарные артефакты. Но будет ли он хранить верность? Лично я в этом сомневаюсь.
Я глубоко вздохнула.
- Федя, зачем ты мне все это говоришь?
- Обещать – не значит жениться, - серьезно повторил Полевой. – Если уж ты столь поспешно приняла предложение Всеволода, не торопись хотя бы со свадьбой. Вы ведь еще не назначили ее дату?
- Нет.
- Отлично. Значит, у тебя есть время узнать Репьевского лучше. И сделать выводы.
Федор перегнулся через стол и взял меня за руку.
– Не обижайся, пожалуйста. Не хочу, чтобы тебе сделали больно.
Он осторожно сжал мои пальцы.
- Спасибо за предупреждение, Федя, - сказала, мягко высвобождая ладонь из его захвата. - Знаешь, у меня вот-вот начнется экскурсия. Я, пожалуй, пойду.
Полевой криво улыбнулся и спрятал руку под стол.
Выходя за дверь, я затылком ощущала на себе его внимательный взгляд.
***
Больше с вопросами об отношениях с Репьевским Федя ко мне не подходил. Между тем, одного этого странного разговора хватило, чтобы задуматься: так ли дружны лис и медведь, как это кажется со стороны?
Конечно, в словах Полевого имеется доля правды. Если мне ничего не известно о предыдущих Севиных пассиях, это не означает, что их у него не было. Ну так что ж? Всеволод – красивый умный мужчина. Было бы странно, если б до встречи со мной он вел монашескую жизнь. Да и я сама легла в его постель отнюдь не девственницей.
Мне, конечно же, хочется верить, что наши отношения будут нежными на протяжении долгих лет. Однако я понимаю: даже самый крепкий союз не застрахован от неприятных неожиданностей.
У нас с Репьевским есть немало времени, чтобы убедиться в правильности своего решения или, наоборот, вовсе от него отказаться. Мы действительно знакомы не так долго, чтобы бросаться в омут с головой.
В связи с этим слова Полевого звучат как минимум некрасиво. Вместо того, чтобы порадоваться за друга, он пытается доказать его возлюбленной, что строить с ним отношения не имеет смысла.
В конце концов, мы с Севой взрослые люди и во всем разберемся сами. А уж предположение о том, что Репьевский позвал меня замуж исключительно из-за того, чтобы я «соглашалась в нужное время активировать для него янтарные артефакты» и вовсе выглядит низким и грязным. За все эти месяцы Всеволод ни разу не попросил меня примерить пресловутые янтари. Даже моя инициация оказалась случайностью, но уж никак не результатом его стараний.
Между тем, неоднозначная реакция лиса удивила не только меня. Вечером того же дня Всеволод мрачно поинтересовался, какие нас с Федей связывают отношения.
- Дружеские, - пожала я плечами. – И рабочие. А что?
- Этот рыжий прохвост отчитал меня сегодня, как мальчишку, - признался Репьевский. – Позвонил ближе к обеду и долго обещал, что, если я буду плохо себя с тобой вести, он найдет способ оторвать мне голову. Я потом весь день думал: с чего это Федя так взъелся?
- Знаешь, мне это тоже интересно, - кивнула я. – У нас с ним сегодня тоже состоялся разговор, во время которого он наговорил много разной чепухи.
- Ты Феде нравишься, это видно невооруженным глазом, - хмыкнул Сева. - Однако его симпатия зашла слишком далеко. Переведу-ка я его, пожалуй, из музея на прежнее место работы. На всякий случай.
- Переводи после 6 сентября, - попросила я. – На носу фестиваль. Кадровые перестановки нам сейчас ни к чему.
Следующие несколько дней прошли сравнительно тихо и почти без происшествий. Кристина Петровна орала по телефону на ребят из клуба исторической реконструкции, пожелавших едва ли не в последний момент изменить половину праздничного сценария, Наташа курсировала между музеем и городской администрацией, подписывая последние бумаги, остальные в условиях творящегося дурдома пытались просто работать.
Экскурсий, как нарочно, становилось все больше, а потому по вечерам мы расползались по своим домам, как полудохлые медузы.
В один из таких мирно-сумасшедших дней Сокровища и легенды посетил необычные и очень неожиданные гости. Я как раз шла к приемной директора, чтобы перед приходом очередной группы посетителей выпить с Наташей по чашке чая, когда меня вдруг перехватила Кристина Петровна.
- Анютка, немедленно беги на рабочее место, - возбужденно сверкая глазами, сказала она. – Экскурсанты явились раньше, чем обещали. Сейчас они в Люсином зале и совсем скоро поднимутся к тебе.
- Много их? – поинтересовалась я.
- Человек восемь – подростки лет 12-14. Их сопровождает такой красивый интересный мужчина! – Кристина Петровна мечтательно вздохнула. – Если бы у меня не было мужа и троих внуков, я бы непременно в него влюбилась.
Я хихикнула и потопала обратно к своим экспонатам. Не дай Бог, посетители и правда явятся к ним раньше меня. Нехорошо заставлять людей ждать, особенно если среди них находится мужчина, способный взволновать нашего старшего научного сотрудника.
Как только экскурсанты переступили порог моего зала, сердце дрогнуло и у меня. Потому что все они были оборотнями – волками. Вернее, волчатами.
Сопровождающий их человек – высокий строгий мужчина средних лет - действительно был хорош собой и очень импозантен. Подростки в его присутствии явно чувствовали себя неуютно – неестественно прямо держали спины, почти не переговаривались, ходили тихо и едва ли не на цыпочках.
Впрочем, стоило мне выйти к
