Чура - Ольга Богатикова
Улыбнулась и потерлась носом о его кожу.
- Более чем.
Он прижал меня к себе чуть крепче.
- Выходит, отношения у нас все-таки есть, - пробормотала, сладко зевнув. – Только странные. Надо бы придумать им какое-нибудь определение.
- Зачем придумывать? – удивился Всеволод. – Ты – моя невеста. Это известно всему городу.
- Репьевский, ты меня сейчас замуж позвал? – усмехнулась я. – По-настоящему?
- Конечно по-настоящему.
- А как же романтика? Цветы, свечи, преклоненное колено?
Его лицо стало удивленным – в полумраке комнаты я скорее это почувствовала, нежели увидела.
- Встать на колено я, конечно, могу, - чуть насмешливо сказал Всеволод. – Только утром, ладно? Я очень удобно лежу.
Я покачала головой. Медведь, он и в городе медведь.
Кстати.
- Сева, а покажи мне свою вторую ипостась.
- Зачем?
- Хочу увидеть живого бурого медведя.
- Прямо сейчас?
- Ага.
- Аня, ты его уже видела. И испугалась до полусмерти. Увидишь снова – опять испугаешься. Давай лучше спать.
- Знаешь, Репьевский, я на твое, хм, предложение руки и сердца согласием еще не ответила. Мне надо понять, смогу я жить рядом с большим мохнатым зверем или нет. Впрочем, если ты согласен ждать ответа еще пару-тройку лет, - пожалуйста, давай спать.
Мне показалось, что Всеволод закатил глаза. Потом обреченно вздохнул, вылез из постели, щелкнул кнопкой выключателя.
Я тут же зажмурилась – под потолком вспыхнула люстра, и ее яркий свет на мгновение меня ослепил. Как только разомкнула веки, как оказалось, что у противоположной стены стоит огромный медведь.
От неожиданности я вздрогнула.
Во взгляде мишки появилась насмешливая укоризна: мол, что я говорил?
О!..
А ведь Сева нарочно отошел от кровати подальше – понимал, что я заорала бы в голос, если б, проморгавшись, увидела зверя возле своих ног.
Заботливый мой.
Губы сами собой растянулись в улыбке.
Помнится, моя бабушка часто говорила, что выходить замуж нужно по любви и, желательно, по взаимной. При этом отмечала, что любовь на самом деле – это глагол.
Помогать, поддерживать, защищать, уважать, слушать, слышать, заботиться.
- Любовь, Анечка, не в словах, а в делах, - сказала как-то бабуля. – В чашке чая, заваренной после прогулки по морозу, в отремонтированных ботинках, о которых ты сама благополучно забыла, в горячем ужине, приготовленном к твоему приходу, в прибитой к стене полочке – специально для твоей коллекции фарфоровых ангелов… Знаешь, мы с мужем прожили вместе много лет, и за все это время он лишь несколько раз говорил мне о своих чувствах. Я же ни дня не сомневалась в том, что твой дед меня любит, потому что видела это в его поступках.
Я медленно слезла с кровати и, как была, обнаженной, подошла к наблюдавшему за мной медведю. Опустилась рядом с ним на колени, провела рукой по его густой жесткой шерсти.
Косолапый наклонил голову и бережно потерся ею о мое плечо. Я обняла его за шею.
- Ты такой красивый, - тихо сказала ему. – Такой сильный, ласковый, надежный. С тобой тепло и спокойно. Даже когда у тебя появляются шерсть и когти.
Мишка кончиком языка осторожно лизнул мою щеку. А через мгновение я сидела в кольце рук Репьевского, такого же обнаженного, как и я сама.
- Я тебя люблю, - серьезно сказал Всеволод, глядя мне в глаза.
- Я тоже тебя люблю, - так же серьезно ответила ему.
- Ты выйдешь за меня замуж?
- А куда деваться? – улыбнулась я. – О том, что я твоя невеста, весь город знает.
Всеволод тоже улыбнулся и крепче прижал меня к себе.
ГЛАВА 9
Датой проведения фестиваля исторической реконструкции Федор своим высочайшим повелением назначил 6 сентября. Наши чудо-плотники пообещали за сутки до этого дня закончить монтаж крепости, а декораторы из близлежащего мастерской – украсить подготовленные локации в нужном нам стиле.
Дальше тянуть резину смысла не было: к празднику, по большому счету все оказалось готово – материалы для мастер-классов доставлены (Сергей Баринов от щедрот душевных прислал в музей не тридцать, а все пятьдесят килограммов глины), приглашения разосланы, необходимые бумаги сотрудниками городской администрации подписаны.
Последние приготовления проходили в особенно напряженной атмосфере. Кристина Петровна, перепроверяя проделанную работу, с дотошностью Шерлока Холмса выискивала возможные огрехи и недочеты, дабы не допустить, чтобы они обнаружились в самом разгаре фестиваля.
Впрочем, нервными и дергаными теперь были все, хотя с грядущим мероприятием это никак связано не было.
Известие о том, что Сокровища и легенды обокрали, произвело на коллег такое же впечатление, как и помолвочное кольцо на моем безымянном пальце.
- Вот и оставляй музей на выходные закрытым, - проворчала во время одного из утренних чаепитий Люся. – Не понимаю я этого нового графика. Выходные – самое хлебное время, мы в эти дни всегда по очереди работали. И никакие воры к нам не лезли.
- С середины сентября снова начнем работать по выходным, - ответила ей Наташа. – Как только закончится ремонт в запаснике, в подвале и на чердаке. Федор Петрович не хочет, чтобы рев перфораторов и сленг рабочих мешал нашим посетителям. А воры, Людочка, проникнуть в помещение могут абсолютно в любой день. Сомневаюсь, что им принципиально, когда идти на дело - во вторник или в субботу.
- Ни сленга, ни перфораторов нашим посетителям не слышно, - возразила Кристина Петровна. – Про грабителей говорить ничего не буду – я с ними не знакома. А график – да, дурацкий. Из-за этого непонятного ремонта мы столько экскурсий потеряли – жуть! Иногда господин Полевой здорово меня удивляет.
Я с Кристиной Петровной была полностью согласна. Тем более меня Федор тоже здорово удивил. Известие о том, что мы с Репьевским теперь официально вместе, вызвало у братца лиса более эмоциональный отклик, нежели у всех остальных. Если музейные дамы, увидев на моем пальце кольцо, сдержанно пожелали нам с Севой любви и удачи, то Федя вызвал в свой кабинет и устроил настоящий допрос.
- Ты, что же, действительно согласилась выйти за него замуж? – с некоторым раздражением в голосе поинтересовался Полевой, когда я уселась в кресло напротив него.
- Да, - ответила ему. – А что?
- Не слишком ли поспешное решение, Аня? Сколько вы с ним знакомы? Три месяца?
- Федь, ты чего? –
