Жемчужина для Владыки моря - Лена Бутусова
— Что так? — запыхавшийся Ричард воспользовался заминкой, чтобы перевести дух. — Я бы тебя с удовольствием убил.
— Я не убиваю просто так. Даже таких, как ты, — мав покачал головой. — Разница между нами не столь велика, как тебе кажется. Ты этого не понимаешь… никто не понимает… — он прикрыл глаза, скривившись, словно от боли, и Ричард тут же атаковал.
— Мне плевать, что там у тебя между ног, — он рычал со злостью, — или вместо них. Но ты забрал мою женщину. А такого я не прощаю.
Ричард запыхался и дышал очень тяжело. Он выплюнул кровь, но она продолжала течь из уголка его рта тонкой струйкой. Лорд Нигель пытался стереть ее, но лишь размазывал по лицу, отчего становился похож на жуткое кровожадное чудовище, жаждущее крови. Эрика смотрела на своего бывшего жениха и кусала губы. Чудовищем он и был, хотя за яркой внешностью этого не было видно сразу. Она больше не боялась за жизнь Тауры — было предельно ясно, что даже с оружием в руках Ричард не выстоит против мава. И рано или поздно потерпит поражение. Но что произойдет потом? Эрика не хотела даже думать об этом. Она по-прежнему не желала Ричарду смерти, но прекрасно понимала, что пока он жив, он не даст ей покоя на земле. И уж тем более, не позволит жить ее крамольной любви к морскому чудовищу. Кто-то должен был сегодня умереть — Ричард, чудовище или любовь.
Ричард начал спотыкаться и путаться в ногах. Он держался исключительно на злости и чувстве гордости. Рукава его были насквозь пропитаны кровью, которую он пытался стирать с лица. На Тауре не было ни единой царапины — он так и не приблизился к противнику на расстояние удара. И вот, когда Ричард в очередной раз запнулся, два мощных мавьих щупальца метнулись к нему, мгновенно перевили поперек туловища и повалили наземь. Мав приблизился к поверженному противнику и навис над ним.
— Ну, что же ты медлишь? — Ричард прошипел, выплевывая слова окровавленными губами. — Сделай это! Избавь нас всех от неприятной сцены…
И Таура сделал. Одним щупальцем он схватил противника за горло, другим перевил его грудь, и с силой сдавил. Казалось, еще миг, и человеческие ребра треснут.
Ричард захрипел, выгнувшись дугой в смертельных объятиях восьминога…
* * *
…Ричард закашлялся и выплюнул отвратительный чернильно-черный сгусток, похожий на запекшуюся кровь. Мавьи щупальца разжались, выпуская свою жертву, а лорд Нигель первый раз за несколько лет вздохнул полной грудью — легко и свободно.
Таура отступил от недавнего противника и, склонив голову, следил за ним с брезгливостью и жалостью. А Ричард никак не мог прийти в себя. Голова его кружилась от избытка воздуха, разом хлынувшего в его легкие. Он смотрел на мава недоуменно и словно все еще ждал продолжения расправы. Но Таура, вылечив Нигеля, не собирался его убивать. Юноша гордо вскинул голову и проговорил очень спокойно:
— Морская ведьма считает, что у людей нет души, но пока я жил на земле, я понял одну вещь. У людей есть душа, просто не у всех. У тебя, Ричард Нигель ее точно нет.
Он повернулся к Эрике, и на лице его была написана решимость:
— Я знаю, что прошу тебя о многом, но я могу подарить тебе еще больше. Все богатства подводного мира будут твоими, все его красоты. Жемчуга и кораллы, баснословные сокровища затонувших кораблей. Поверь, Владыка моря гораздо богаче твоего жениха, богаче любого человеческого короля, а он мой отец… Идем со мной!
И протянул руку Эрике. Девушка отпрянула на миг, ошарашенная его словами, но в следующее мгновение уже схватила Тауру за руку:
— Я принимаю твой подарок. Но… мне не нужны богатства погибших кораблей. Самое главное сокровище я уже нашла. Я тоже люблю тебя, Таура!
И смело шагнула в волны.
— Только… — Таура замялся и покраснел, — сними свое платье, оно будет мешать тебе в воде.
Щеки Эрики тоже вспыхнули, но она справилась со смущением и принялась быстро раздеваться, как никогда радуясь отсутствию корсета из китового уса.
— Эрика, остановись… — из голоса Ричарда пропала привычная хрипота, но он, казалось, не замечал произошедших с ним перемен. Его голос стал чище, но стало ли чище его сердце?
Бывшая княжна Вильгефорц, почти уже нир Нигель, бросила на бывшего жениха взгляд, полный жалости:
— Прости, но я не люблю тебя, Ричард.
— Но я люблю тебя, Эрика! — лорд Нигель подскочил на ноги и шагнул в сторону бывшей невесты.
Эрика в сердцах кинула в него свое платье, будто отбиваясь от докучливого пса.
— Эрика… — он проговорил недоуменно, словно никак не мог поверить, что она всерьез готова отказать ему.
А девушка лишь покачала головой и шагнула еще дальше в море. Тогда Ричард рванулся к ней.
— Эрика! — в последней попытке удержать девушку лорд Нигель протянул руку и схватил за единственную оставшуюся на ее теле вещь — за ожерелье из черного жемчуга.
Эрика взвизгнула и бросилась к любимому, а Таура одним сильным движением увлек ее на глубину. Тонкая нитка порвалась, и жемчужные капли брызнули в стороны, словно кровь сказочного чудовища.
— Эрика!
Но она отвернулась от лорда Нигеля, не слушая его призывов, отдавшись на волю морских течений и доверившись силе своего возлюбленного. Таура нес ее все дальше, навстречу новой жизни, навстречу свободе и настоящей — не купленной — любви.
— Эрика!
Ричард зашел в воду по колено, по пояс, по грудь… Он все шел, пока для него не стало слишком глубоко. Остановился, с отчаянием глядя вслед уплывшей паре. Лорд Нигель очень хорошо плавал, но ему было не догнать их. Он не был частью моря. Никогда не смог бы ею стать.
Выбравшись на берег, Ричард упал на колени, склонив голову к песку. Слез не было — сильным мужчинам не пристало плакать — сухие беззвучные рыдания спазмами перехватывали его горло. Он скреб песок в бессилии что-либо изменить, хотел вырвать эту боль из своей груди, подобно тому, как наглый мальчишка выдрал оттуда страшную болезнь, что подтачивала силы Ричарда последние годы. Хотел вырвать ее вместе с сердцем, которое покорила нежная невинная княжна Вильгефорц. Первая из встреченных лордом Нигелем женщин, что смогла лишить его покоя…
Под пальцами Ричарда скользнуло что-то гладкое и округлое. Он вытащил руку из песка и поднес к помутневшим глазам черную жемчужину, выпавшую из разорванного ожерелья. Все, что осталось у него на память о прекрасной Эрике.
Эпилог
