Помещицы из будущего (СИ) - Порохня Анна

- Зря вы переживаете, барышни. Не уйдем мы никуда. Здесь останемся. Слово рома. Да и старая Мирела сказала, что только здесь мы беду переживем. Эти места спасут нас.

Я догадалась, что старая Мирела - это бабка Сашка.

- Она не сказала, какую беду? – с замиранием сердца спросила я, но он отрицательно покачал головой.

- Нет, она всегда говорит чудно да заковыристо. Но если Мирела сказала быть беде, значит, так оно и случится, – Бартош посмотрел через плечо на цыган, которые пили чай из малиновых веток, сидя под навесом. – Рома тоже не хотят больше дорог. Они устали.

- Мы выбрали земли, на которых вы можете построить дома. Лес рядом, - моя интуиция подсказывала, что он действительно так думает, что хочет осесть здесь вместе с табором. – А за умерших не переживайте, сегодня все решится.

- Прошу вас, барышни… Они не смогут долго лежать… - в его глазах блеснули слезы. Но смуглое лицо оставалось каменным. – Кровь в жилах стынет, когда вижу эти тела, накрытые шалями наших женщин.

Мы больше не стали ему ничего обещать, ведь важнее было вернуться с хорошими новостями.

Головин приехал на большой коляске, в которой уместились бы и мы с Таней, и Аглая Игнатьевна и еще пару человек. Нянюшка надела чистый, праздничный наряд, а нас нарядила в самые лучшие платья.

Я поблагодарила Павла Михайловича за помощь, и, мягко улыбнувшись, он сказал:

- Я уже говорил, что теперь в ответе за вас, дорогая Елизавета Алексеевна. Да и людей жалко.

Таня тут же поведала ему о приезде батюшки Никифора, рассказав все подробности неприятного инцидента, на что Головин лишь покачал головой.

- Чего это он заартачился? Ну ничего, разберемся, - он посмотрел куда-то за мою спину, а потом вдруг громко позвал: - Демьян! Поди-ка сюда!

Парень подошел к нам и, поклонившись, спросил:

- Чего изволите, барин?

- С нами поедешь. Дело к тебе будет.

Меня это, конечно, удивило, но спрашивать я ничего не стала. Все узнается со временем. Раз надо, чтобы Демьян ехал, значит, надо.

Всю дорогу Павел Михайлович был неразговорчив, и мне даже показалось, что он чем-то озабочен. Мужчина смотрел на пробегающие пейзажи невидящим взглядом, от которого становилось не по себе. Неужели что-то случилось?

Церковь была построена на невысоком холме, который утопал в зелени деревьев. Рядом находился яблоневый сад и серебристое блюдце маленького пруда, за которым виднелось деревенское кладбище. Глядя на белоснежные стены храма, на душе становилось легко и хорошо. Но радость от встречи с прекрасным омрачала находящаяся рядом скудельница с трупами.

Головин помог мне спуститься на землю и отвел в сторону.

- Елизавета Алексеевна, я должен вам рассказать неприятную новость. Вчера мы собирались у Апехтина на праздные посиделки перекинуться в карты, поговорить о политике, и я узнал неутешительное известие.

- И что же это? – я примерно понимала, о чем будет разговор, ведь Апехтин вкупе с Потоцкой занимался опекой над нами.

- Дарья Николаевна уговорила совет вынести решение заочно. Сегодня документ, в котором она назначается вашим попечителем, окажется в ее руках. Потоцкая, будто чувствует, что земли ускользают из ее рук.

На меня накатил такой страх, что закружилась голова, а сердце будто перестало биться. Павел Михайлович подхватил меня под руку и взволнованно спросил:

- Вам плохо, Елизавета? О Боже, что же я за дурак! Нужно быть аккуратнее с такими новостями!

- Все хорошо… Не волнуйтесь… - я шумно выдохнула, чувствуя как сердце снова начинает биться. – Что же нам делать?

- Есть только один выход. Я куплю батюшку, – Головин широко улыбнулся, и я снова залюбовалась его крепкими, белыми зубами. – Немедленно пожертвую ему приличную сумму, которую отец Никифор примет с благодарностью. Ему и за год столько не собрать пожертвованиями.

Я не понимала, что он имеет в виду, но решила доверять этому человеку до конца. Да и разве у меня был выбор?

Отец Никифор очень удивился, увидев нас. Головин сложил руки крестом и сказал:

- Благословите батюшка.

Мы с Таней повторили за ним, и я почувствовала на своей склоненной голове руку священника. А это значило, что целовать ее уже не надо.

- Святой отец, мне поговорить с вами нужно, - сказал Павел Михайлович, а потом повернулся ко мне. – Подождите нас.

Они отошли к большой, пушистой ели, и я видела, как меняется лицо батюшки в процессе разговора. Он явно был изумлен. После короткого разговора они вернулись и, не скрывая своего удивления, отец Никифор сказал:

- Поздравляю вас Елизавета Алексеевна. Венчание – это Таинство. Оно несет освящающую и очищающую благодать Святого Духа. А супружеская жизнь – благодатный опыт Царства Божия.

- Благодарю, святой отец, - смиренно ответила я, а он окинул меня холодным взглядом.

- Брачного обыска делать не надобно, ибо я и так знаю, что вы в родстве не состоите. На исповедь вы с сестрицей своей ходили, а потому не вижу никаких препятствий.

Он развернулся и пошел к церкви, а позади меня раздался голос Головина:

- Вы готовы венчаться, Елизавета Алексеевна?

- Что? – я резко повернулась. – Венчаться?!

- Сейчас только вам решать, как со своей жизнью поступить. А я приму любое ваше решение, - он смотрел на меня чистым, открытым взглядом, от которого почему-то хотелось плакать. Легкий ветерок ерошил его густые волосы, приводя их в беспорядок. Но это совершенно не портило моего жениха, а делало похожим на молодого парня.

- Я готова, - твердо сказала я, будучи уверенной, что поступаю правильно. – Идемте?

Сказать, что нянюшка, Таня и Демьян были удивлены, значит, ничего не сказать. Головин позвал нашего брата шафером, и я, наконец, поняла, для чего он взял его с собой. Павел Михайлович уже знал, что произойдет. Ну а Таня, конечно же, была моей подружкой невесты.

Накинув на голову шелковый платок, я пошла рядом с Головиным к дверям церкви, а потом все помнилось только отрывками.

В моих руках каким-то образом оказалась свеча, пахло ладаном, а еще я слышала всхлипы и тихие причитания Аглаи Игнатьевны. Слова батюшки тоже запомнились урывками. Они звучали так торжественно и пугающе…

Блаженны все, боящиеся Господа… Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе… Блажен еси, и добро тебе будет… Жена твоя яко лоза плодовита, во странах дому твоего... Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе…Сынове твои яко новосаждения маслична, окрест трапезы твоея… Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе…

Потом я услышала, как батюшка спрашивает моего жениха:

- Имеешь ли ты, Павел, намерение доброе и непринужденное и крепкую мысль взять себе в жену эту Елисавету, которую здесь пред собою видишь?

- Имею, честной отче, - отвечал Головин, и я сердцем почувствовала, что он очень волнуется.

- Не давал ли обещания иной невесте?

- Не давал, честной отче.

Все то же самое священник спросил и у меня, а дальше все было как во сне.

Я всегда считала, что таинство венчания – это обряд, в котором Господь благословляет людей на брак, делает их единым целым. Удивительным, самым прекрасным образом двое соединяются друг с другом и становятся семьёй перед лицом Бога. Но разве сейчас это не было обманом перед Ним? Или это благодаря тем самым неисповедимым путям Господним я нахожусь здесь, ощущая тепло твердого плеча своего мужа.

Уже выходя из церкви под слепящее солнце, заливающее крыльцо своим золотистым светом, я потеряла сознание…

Глава 48

Очнулась я уже в коляске. Рядом со мной была Таня, а Головин и Аглая Игнатьевна сидели напротив. Увидев их испуганные лица, я слабо улыбнулась, пытаясь разогнать туман перед глазами. Мне даже пришлось несколько раз встряхнуть головой.

- Все в порядке. Уже все в порядке…

- Вам нужно показаться доктору, - сказал Павел Михайлович, беря меня за руку. – Я обеспокоен вашим состоянием.