Хорошая иномирянка, плохая иномирянка - Александра Ибис
Отец обнимал меня, не сразу понял, что я действительно на него напала. Не знаю, сумел ли он осознать это, прежде чем жизнь его покинула. Потом была мама. Она упала на колени перед ним, хватило удара со спины… После глаза застила алая пелена, а когда спала, в Хрустальных Горах не осталось никого живого, кроме меня самой. Так я стала последней из ледяных драконов.
– Так вот почему ледяные исчезли…
Я отшатнулась от Юджинии, из глаз которой стекали слёзы. Слёзы-льдинки больше не исчезали в пустоте, они плавали в ней, напоминая о её грехе. Словно звёзды в ночном необъятном небе.
– Да, – печально улыбнулась она. – Ты правильно меня боишься, девочка, правильно. Но, боюсь, тебе всё же придётся дослушать и довериться мне, потому что иначе война вновь придёт в этот мир и с лица земли исчезнут теперь уже огненные.
Я сглотнула.
С поручением я справилась и теперь некромант обязан был выполнить обещанное. Он как-то изменил их базовые заклинания, усовершенствовал и сам, наверное, не знал, кого создаст. Ведь он обещал мне разумного, не отличимого от живого возлюбленного. И он создал чудовище, которое сейчас угрожает Презиру.
Вальдемар пробудился как высший из мертвецов, могущественнейший из них. Он вернулся в мир живых магом-некромантом, и столь силён он был, что поглотил силы и своего создателя, и бывших поблизости магов-некромантов. И хотя мы оказались свободны, так как совладать с могуществом Вальдемара было никому не под силу, прежними не были. Мы были монстрами, помнившими лишь одно светлое чувство – любовь друг к другу. Но я потеряла рассудок, а он из-за заклинания воскрешения жаждал убивать.
Так закончилась война между людьми и драконами и другими расами, и началась война всего мира против двух, кому просто хотелось убивать. Нам было плевать на всех: от нас осталась лишь оболочка да любовь.
В конце концов, на нас нашлась управа. Мы поселились в Тёмных Лесах в Морении, где морские змеи создали идеальный мир смерти и разрушения. Там нас и одолели объединённые расовые войска, уже давно одарённые магией Матерью. Я была смертна, и драконьим войскам удалось убить меня, растерзав.
Но моей смерти было мало: я должна была ответить за свои чудовищные деяния. Драконы-некроманты спрятали мои кости, зачаровали их, не дали мне покинуть этот мир.
– О судьбе Вальдемара мне до сих пор было неизвестно, – закончила свой рассказ Юджиния. – Но у меня было время обдумать всё услышанное, и, кажется, я знаю, как спасти ваши жизни и упокоить наши с Вальдемаром души.
Я смотрела на Юджинию, молоденькую, красивую, любившую и лишившуюся всего, даже рассудка, во время страшной войны, и не могла судить её. В былые времена, скорее всего, осудила бы. Но сейчас, как бы меня не пугало происходящее, не могла. Возможно, это было потому, что эмоции ледяной драконицы смешивались с моими, возможно, я просто повзрослела.
А ещё я отчётливо осознавала, что та, кто стояла предо мной – это не та, кого мне показывала Юджиния. В тех воспоминаниях она была сначала юна, прекрасна, полна света, потом сгорала от ненависти, страха и боли, в конце жизни – от безумия. Сейчас же передо мной была старуха, воплотившаяся в девичьем облике. Уставшая, угасшая, умная и не способная простить себя, потому что свершённое ею было чудовищно.
– Горбатого могила исправит, – нервно хихикнула я и пояснила, глядя в глаза Юджинии, в которых отразилось недоумение:
– На Земле так говорят о тех, кто неисправим, в отрицательном смысле. Но в вашем мире это иносказание можно воспринимать буквально: вы изменились с того момента, как умерли.
– Я рада, что могу делиться с тобой своей силой, – легонько улыбнулась Юджиния. – Ты неплохая девочка, Юлия. Местами глуповатая, местами несдержанная, но ты умеешь думать, принимать и прощать. Думаю, ты даже Аврина Кейрана простишь со временем, хотя он тебя и раздражает. Пожалуй, ради того, чтобы ты сумела по-настоящему встать на крылья, стоит снова рискнуть всем, тем последним, что от меня осталось.
– Что вы задумали, Юджиния? – ох, не нравился мне её тон. Всё таки она была права, когда называла меня дурой: вместо того, чтобы её бояться, я чувствую её боль и жалею. Переживаю. – Вы уже сказали, что что-то придумали…
– Да, – она подняла руку, останавливая мой поток слов. – Знаешь, когда сотни лет просто наблюдаешь за миром, не имея возможности вмешаться, много узнаёшь и от скуки начинаешь обдумывать чужие слова и поступки, собирать их по кусочкам, дабы увидеть единую картину. В тот день, когда твоя воля пересилила мою, когда твоя жажда жизни вскипятила кровь, а твоя драконья суть окончательно почувствовала себя в своём родном теле, ты загнала меня в тень, и я получила возможность обдумать всё произошедшее с нами. Изучила текущие в тебе потоки магии. Вспомнила всё, что слышала через тебя и что ощутила сама. И поняла, что могу остановить начинающуюся войну.
Юджиния села в пространстве и указала рукой на место рядом с ней. А я в тот момент ощутила её не столько как частичку себя, сколько как ту, в ком течёт та же кровь. Словно наша странная связь превратилась в подобие родственных уз. Я села рядом и как-то бессознательно положила голову ей на плечо. Это вроде хотела я, а вроде она. А впрочем мне было несложно выполнить её желание, ведь вредить мне она явно не собиралась.
Я поняла, что всё не случайно ещё в тот момент, когда мы отправились в Тёмные Леса, где поселился Калир Серпейн, а я встретила свою смерть, но виду не подала, хотя была уверена, что это не может быть простым совпадением. Когда раскрылась правда о твоей бабушке и Вальдемаре, я на мгновение словно вернулась в прошлое, рискуя вновь обезуметь. Отчасти поэтому тебе удалось победить мою более сильную душу: я ослабела под влиянием памяти. Ты отрезала меня от мира, и мне удалось взять себя в руки.
Тогда и начала вырисовываться картина. Скорее всего, Вальдемара, созданного первым могущественным некромантским заклинанием, не смогли уничтожить и сумели лишь запереть. Заклинания на древних языках в его темнице это подтверждают. Астрид освободила его, сбежала, а на Земле передала свою
